Современные российские сми через призму критической теории

Содержание 

Введение  3

Глава 1. Критические теории в эпоху СМИ   5

1.1Основные критические теории социальной коммуникации   5

1.2 Технократический подход для современного информационного общества   8

Глава 2. Современные российские СМИ через призму критической теории   13

2.1 Современные Российские исследования СМИ: обновление теоретических подходов   13

2.2 Исследования концепции открытого общества через призму критической теории   17

Заключение   22

Список литературы   23

Введение

Актуальностью является общая теория социальной коммуникации является наиболее полной и включает в себя все теории среднего уровня по конкретным теоретическим и прикладным исследованиям коммуникации в различных областях общественной жизни.Коммуникационные процессы между политическими лидерами и избирателями можно рассматривать с точки зрения использования политической рекламы и других технологий для влияния на мнение и поведение избирателей, с точки зрения активности населения, с точки зрения учета формирования социальной стратификации и его проявление в определенных электоральных формах поведения, можно рассмотреть использование социально-политических технологий в СМИ, интересно изучить особенности общественного мнения, массового сознания и поведения и многое другое.Таким образом, в зависимости от объекта и предмета исследования создается определенный уровень междисциплинарного анализа, который на современном этапе развития науки приобретает свою специфику, становится более конкретным и методологически обоснованным. Однако целесообразно рассматривать все виды и виды коммуникаций, которые проявляются в общественной жизни, будь то политические, маркетинговые, лингвистические, конфликтные и другие проявления, в системе теории социальной коммуникации.Цель исследования: Изучить вопрос о современных Российских СМИ через призму критической теории.Задачи исследования:– описать основные критические теории социальной коммуникации.– описать технократический подход для современного информационного общества.– изучить современные Российские исследования СМИ: обновление теоретических подходов.– провести исследования концепции открытого общества через призму критической теорииОбъект исследования: Современные Российские СМИ.Предмет исследования: Критическая теория.Глава 1. Критические теории в эпоху СМИОсновные критические теории социальной коммуникацииВ дополнение к ряду описательных и эвристических подходов к теоретической социальной коммуникации, раскрывающих природу и сущность повседневных и современных коммуникативных процессов и технологий, существует несколько основных критических теорий социальной коммуникации, направленных на выявление проблем, дефектов и сбоев, связанных с методами и технологическими компонентами социальной коммуникации, и имеющих плохие последствия и опасности для участников коммуникативного процесса.Эти критические теории возникли в эпоху СМИ и сосредоточены в первую очередь на манипулятивной и негативной роли СМИ (неподражаемого телевидения) как агента социально-социально-политического влияния и порабощения на уровне массового сознания и потребительского поведения.Критические теории СМИ, помимо прочего, раскрывают исключительный контроль над массовым сознанием и поведением с помощью современных медиатехнологий и разрушают иллюзию независимой роли СМИ как четвертой власти: большинство этих критических теорий разработано на Западе. В условиях промышленного, научно-технического бума важнейшие процессы и общественно-политические медиа-конфигурации не являются самостоятельными делами, а служат инструментом в руках общественно-политических, экономических и других элит, находящихся в распоряжении государства и общества.Несмотря на необходимость рассмотрения этих критических теорий медиа и массовой коммуникации с некоторыми оговорками (как и в случае любой другой возникшей теории), их роль в развитии представлений о социально-политических процессах и технологиях, о социально-политических коммуникациях и манипулирование общественным сознанием и поведением, роль СМИ в современном обществе очень высока. В этом смысле изучение и применение этих критических теорий СМИ и массовой коммуникации с точки зрения социологии, политологии и журналистики имеет большое теоретическое и практическое значение.Поэтому одним из подходов к выявлению современной природы и функции медиа в развитии общественных и общественных отношений является теория научно-технического детерминизма, в основе которой лежит предположение о том, что технологические процессы могут улучшать не только собственные способности, это позволяет ему понимать свои ограниченные физические возможности, летать, хранить огромное количество информации, быстро двигаться, общаться на расстоянии и т. д.), но и наоборот, замещать его способности и навыки и в итоге становиться человек делает нас физически и умственно слабыми, застенчивыми, наивными и все более манипулируемыми.Появление крупномасштабных технических средств распространения информации, согласно этой теории, способствовало возвращению эпохи массового сознания, массовой коммуникации и политического участия. Так, изобретение печатного станка приписывается в одних источниках китайским мастерам, использовавшим композицию деревянных плах уже в IX в., в других — голландскому, но чаще всего немецкому печатнику Н. Гутенбергу, открывшему машинопись и опубликовавшему знаменитую Библию 1456 года, что положило начало технической реализации средств массовой коммуникации.В дальнейшем создание радио, затем научно-техническая революция и особенно революция в жизни после появления телевидения раскрепостили человека и создали возможность его индивидуального вхождения в мир различных социальных отношений.На основе этого подхода (Д. Белл, М. Маклюэн и др.) научно-технический прогресс создал средства массовой коммуникации и информационные средства, посредством которых прежде всего происходили социально-политические изменения в индустриальных обществах, где доступ к техническим новшествам был раньше и легче. По мнению одного из авторов «Теории технологического детерминизма» канадского ученого Маршалла Маклюэна, современное информационное общество прошло несколько этапов развития технических средств распространения информации:– этап создания письменной речи с использованием соответствующих технических средств – папируса, бумаги, ручки и т.п.;– этап создания печатного станка – «Эпоха, или Галактика Гутенберга»;– этап создания современных электронных аудиовизуальных носителей, ознаменовавший переход от «печатной» до «аудиовизуальной» грамотности.«Электрическая цепь сокрушила время и пространство, погрузив каждого из нас в океан чужих забот. Он восстановил всеобщий диалог в глобальном масштабе». Возврат к «племенному» восприятию мира на новом этапе, по мнению Маклюэна, является абсолютным благом, так как люди вновь почувствуют себя единым целым, коллективом, в котором нет места замкнутости, индивидуализму и репрессиям. меньшинств.– результаты «тирании зрительного восприятия». Движущей силой новой революции были электронные СМИ, особенно телевидение.Именно, по мнению Маклюэна, телевидение позволило людям вернуться в дописьменное сообщество, в глобальную деревню, где информация доступна абсолютно всем сразу. В нашем мире человек уже не в состоянии строить свое видение мира, как раньше - поочередно, шаг за шагом. Он должен рассмотреть все причины сразу, а так как у него нет времени думать об этом, положиться на свою интуицию и страсть заглянуть в блестящую коробочку.Маклюэн считал, что электрические медиа перенесли нас в эпоху до алфавита, когда прикосновение (кнопки на экране компьютера, пульт дистанционного управления телевизором или сенсорный экран мобильного телефона) стало важнее сенсорного экрана. Осознание и интерпретация знака: точки зрения специализированных, индивидуалистических, частных, фрагментарных или прикладных целей сменяются обобщенным осознанием мозаичного мира, в котором место и время, отведенное телевидением, технологиями и компьютерами, - мир одновременный, в котором все связано абсолютно со всем как в полном электронном поле".Один из постулатов теории Маклюэна состоит в том, что технический прогресс в плане распространения информации и развития медиатехнологий направлен на создание так называемых продолжений или расширений наших чувств. Итак, книга — это продолжение нашего видения, одежда — это продолжение нашей кожи, колесо — это продолжение наших ног, а электроника — это продолжение нашей центральной системы гнева: новые технологические процессы, люди используют свои пять эмоций, то, как они реагируют на вещи, соответственно, всю доступную жизнь и общество в целомЭволюционный процесс выявления форм массовой коммуникации, опосредованный техническими новшествами, приводит к различным последствиям: возникает имплозивный эффект взрывного сжатия пространства, времени и информации. В результате галактика Гутенберга, расширившаяся за последние столетия, вступает в фазу сжатия.За века эры механизации расширили возможности нашего тела в космосе. Сейчас, после столетия электрических технологий, существует возможность распространить нашу центральную сердитую систему на всю планету, что и приводит к отмене таких понятий, как пространство и время. И стремительно приближаемся к заключительному этапу этого расползания людского научно-техническому подражанию сознанию, когда творческий процесс перестает быть личностью и становится коллективным процессом.1.2 Технократический подход для современного информационного обществаИменно технократическая практика объяснения происхождения ряда характерных явлений современного информационного общества позволяет понять, почему авторитарные общества с низким уровнем промышленного развития столь же типичны, как и развитые индустриальные демократии - технический прогресс касается не только бытия, но и совести, и самого человека. Эмансипация человека, его зависимость от других трансформируется в защиту человека от технических средств коммуникации, которые постепенно приобретают самостоятельное значение. Очень важно понимать, что новостной канал постепенно превращается в источник информации: смотря телевизор, человек видит в нем источник информации, важную часть собственной жизни, собеседника, а не обычное техническое средство передачи.Данную трансформацию канала коммуникации в его содержание М. Маклюэн характеризует броской фразой: «медиа – это сообщение» («The Medium is the Message». Таким образом, медийные образы политиков видятся вместе с реальными образами (а иногда и вместо самих политиков), обращение лидеров к народу через СМИ постепенно вытеснило их прямое общение с избирателями, более экзотичными выглядят телевизионные передачи об экзотических странах, чем сами страны, потребление информации о явлении заменило непосредственный опыт с этим явлением. Технологический детерминизм обусловил взаимодействие с реальностью на расстоянии – сидеть на диване, жевать попкорн, не заботясь о плохой погоде. Кажется, что современный человек знает гораздо больше, чем люди до эпохи медиа, которым приходилось создавать новые способы транспорта, взаимодействие и общение, чтобы охватить безбрежность.Но это было прямое познание, основанное на конкретном общении и сотрудничестве с субъектом, а теперь прямое общение осуществляется только через канал связи, который создает иллюзию прямого присутствия везде и изначально: достаточно сменить канал, поэтому средства массовой информации играют важную роль в прекрасной жизни общества и каждого человека. Но именно посреднический характер современной массовой коммуникации через СМИ делает ее наименее надежной, а СМИ, как и любой другой посредник, превращаются в массового манипулятора со своими интересами.Как уже было сказано, практически многие люди не представляют и дня без просмотра телевизора, без чтения печатных изданий, без пребывания в глобальной сети Интернет. Это делает людей зависимыми от СМИ, делает людей частью информационной сети. Именно эта черта современных медиа характеризует наше глобальное общество, которое канадский специалист М. Маклюэн назвал Глобальной деревней.Более того, социальные явления сейчас происходят в 2-х реальностях: в естественной системе социальных отношений и виртуальной на платформе наших идей, созданных средствами массовой информации, а также в сетевом пространстве. Следует отметить, что многие из нас не испытывают на себе большинство реальных процессов, узнавая о них из средств массовой информации, а это значит, что средства массовой информации решают, что нам нужно знать, а что нам не нужно знать. Более того, в век информационного общества возникает вопрос, на который пытались ответить классики агностицизма, точнее: возможно ли истинное знание, или то, что мы знаем, является иллюзией, обманом наших эмоций, нашего специфического чувственного восприятия? Сейчас, в век медиатехнологий, этот вопрос рассматривается несколько иначе: является ли все, что мы знаем, беспристрастным знанием или это иллюзия, созданная медиатехнологиями?Ведь каждый брокер или СМИ, действующий на уровне массового сознания и поведения) в первую очередь реализует свои цели, а именно извлекает выгоду из разницы между тем, что он производит в качестве исходного материала, и его долей, которая перепродается адресату. СМИ знают о реальности больше, чем они дают потребителю за адекватное вознаграждение, и в результате они становятся владельцами не только информации как важнейшего ресурса для управления общественным сознанием, но и тех материальных благ, которые потребители готовы покупать. давать средства массовой информации и коммуникации в обмен на осведомленность, ориентацию в информационном пространстве, комфорт общения и расслабление.Имея власть посредника, средства массовой информации часто злоупотребляют ею, дорогая матушка, создавая образ реальности, ограничивающий все изобилие какой-то строгой, предвзятой структурой.Функции СМИ как дисфункции с точки зрения массовых коммуникаций, их эффективности, отрыва от объективной реальности, а также виртуализированных представлений общества о важнейших социально-политических явлениях специалисты часто называют «медийным недомоганием» или «Гражданское недомогание» (Civic Malaise), аналогом которого может быть массовая иллюзия, виртуализация реальных событий. Исследователи выделяют следующие явления, подпадающие под «общественные беспорядки»:1. Телевидение распространяет конфликт, негативизм, цинизм, в результате чего все эти чувства проявляются в низкой политической эффективности, поскольку политические шаги руководства изначально воспринимаются негативно - в соответствии с негативными моделями поведения, созданными и навязанными в СМИ;2. В большинстве постиндустриальных стран средства массовой информации оказывают унижающее влияние на граждан, вызывая политическое недоверие, в частности, к реальности демократии в этих странах, поскольку то, что показывают о демократии в СМИ, не соответствует тому, что происходит на улицах крупных городов и поселков;3. Средства массовой информации, особенно телевидение, культивируют преступное поведение, конфликты, насилие, секс, страх, отчуждение и межличностное недоверие, делая их наиболее распространенными формами поведения;4. Средства массовой информации предпочитают показывать и распространять развлечения, стимулируя примитивные потребительские вкусы, постоянно рекламируя Голливуд как фабрику по производству "мирового эстетического вкуса".;5. СМИ предпочитают не вдаваться в детали политической жизни страны и общества, важные для каждого человека, не заниматься серьезным политическим анализом, требующим знаний, ресурсов и конкретной аудитории; серьезные политические дебаты заменяются непрофессионализмом, который занимает маргинальное место на телевидении спектр развлечений;6. Вся армия журналистов, как правило, периодически сосредотачивается на "нескольких сенсационных историях".;7. Все сегодняшние новости о политических выборах представляют выборы в США исключительно как "скачки", фокусируясь только на том, кто впереди, кто впереди, кто позади, кто позади;8. Основной набор новостей представлен исключительно в негативном ключе ("плохие новости");9. "Настоящие" новости всегда дороги, а массовая информация дешева, и никтоРезультат таких процессов является характеристикой большей части общества, чем невежественные люди, точнее, их приглашают в эпоху демократии участвовать в политической жизни собственной страны и выражать свои взгляды на глобальные общественно-политические процессы, которыми сейчас являются конфликты в Афганистане, Ираке, Сирии и т.д. Существует риск того, что процессы не будут в достаточной степени восприняты гражданами и их участие будет осуществляться не в соответствии с реальными потребностями, а в той форме, в которой эти потребности представлены в средствах массовой информации.Глава 2. Современные российские СМИ через призму критической теории2.1 Современные Российские исследования СМИ: обновление теоретических подходовКризис марксистско-ленинской журналистики после распада СССР заставил российских исследователей искать новые подходы. И здесь наиболее очевидным путем было обращение к наиболее популярным, часто популистским, зарубежным («западным») медийным концепциям. Несмотря на некоторую нестыковку с пониманием миссии и природы российской журналистики, публицистики и культурного контекста, многие западные идеи стали важными вхождениями в обновленную теорию российских медиа. Процесс интернационализации принес российскому научному сообществу много нового, но не избавил его от теоретических неточностей и внутренних противоречий.Очевидно, зарубежные медиаконцепции стали тем пусковым механизмом, с которого начался процесс смены теоретических подходов к исследованию медиа. Важной вехой в этом смысле стало издание книги американских исследователей Ф. Зиберта, У. Шрамма и Т. Петерсона «Четыре теории книгопечатания», переведенной на русский язык в 1998 г. Хотя в 1990-е гг. Европейские и американские медиаисследователи, в России в последние годы его судьба сложилась удачно. Монография стала популярным источником теории журналистики, а такие понятия, как «четвертая власть» и «сторожевой пес демократии», распространяемые российскими исследователями, стали штампами для широкой аудитории. Создавалось впечатление, что российские исследователи пытались обновить теорию, механически перенося западные концепции в российский контекст.Некоторые зарубежные концепции медиаисследований в 1990-е годы оказались очень влиятельными в российском академическом дискурсе. Если проанализировать процесс теоретических изменений сегодня, то их можно сгруппировать в несколько крупных блоков, о которых мы кратко поговорим ниже.Блок нормативных/социально-политических концепций. Изменения в советских СМИ начались после того, как М.С. Горбачев, последний генеральный секретарь ЦК КПСС, начал проводить политику гласности. Действительно, это была первая попытка революционизировать советскую теорию медиа, хотя и только в одном отношении: в государственном регулировании, в медиаполитике. И в СССР, и за рубежом концепция гласности сразу же стала рассматриваться как вызов старой теории.С середины 1980-х до начала 1990-х годов уровень гласности и публичной критики по отношению к прошлым этапам российской журналистики значительно возрос, но даже это дало некоторым западным исследователям основания утверждать, что теория советской журналистики обветшала и история. По данным зарубежных исследователей, либертарианская концепция получила в этот период большую известность в российских СМИ, а с середины 1980-х гг., а после распада СССР в нашей Деревне распространилась неподражаемая медиамодель, основанная на концепции социальной ответственности. Но с этим утверждением можно согласиться лишь частично.В российском академическом дискурсе принцип социальной ответственности прессы провозглашается в монографии «Четыре теории прессы в новых российских критериях», ставших очень модными. Казалось, что тогда она разбирала самые животрепещущие теоретические концепции, кардинально меняющие русское общество, свободный рынок, приватизация, свобода слова, свобода слова. По сути, книга стала прямой противоположностью российской теории, рассматривавшей СМИ исключительно как политический и идеологический инструмент.Следует отметить, что для российской медиатеории тех лет важным пунктом либертарианской концепции был принцип свободы печати, ее независимости от государства, а не его исторически последующая вариация - концепция социальной ответственности. СМИ. В результате в медиаисследованиях сформировалось приоритетное осознание свободы слова как безусловной теоретической ценности, что, по мнению зарубежных теоретиков, оказалось аномально высочайшей автономией журналистики по отношению ко всем, в том числе и публике, другими словами, сообщество.Последующие попытки концептуализировать гласность как теоретическую парадигму, вытекающую из концепции свободы слова, неоднократно предпринимались российскими исследователями. Ю.Н. Засурский указал, что гласность была попыткой адаптировать административно-бюрократическую модель советских СМИ к западным идеалам свободного и открытого общества, и отметил, что это была нисходящая политика освобождения СМИ. И.И. Засурский, подчеркивая ограниченность гласности как самостоятельного понятия в ее отношении к «теории свободы слова», считал, что частично освобожденная печать была единственным союзником Горбачева в его борьбе с консервативными силами в Коммунистической партии.Однако следует подчеркнуть, что стратегия гласности, желая и оставляя место для революционных изменений в российских СМИ, была не тщательно разработанной и структурированной теорией, а своего рода позднесоветской медийной политикой с четкими инструментальными функциями. Это, возможно, объясняет, почему современные исследования средств массовой информации редко обращаются к этому термину.Еще одной популярной зарубежной концепцией, повлиявшей на изменение российского нормативного подхода к СМИ, стала концепция «общественности», разработанная в 1990-е годы немецким философом и социологом, учеником Франкфуртской школы Юргеном Хабермасом. Во-первых, она предполагала идею разделения или даже противопоставления «государства» и «общества» («общественности»).С его точки зрения, последняя представляет собой совокупность индивидуумов, которые могут объединяться, а могут и не объединяться в партии, движения и общества. Во-вторых, концепция публичной сферы послужила отличным подспорьем для идеи публичных дебатов, переговоров между общинными / авторитарными структурами и сообществом/ избирателем/общественностью через СМИ, организации дебатов в публичном/общественном пространстве с определенной упор на подотчетность абсолютно всех участников этой дискуссии. Если исходить из точки зрения теоретического понимания СМИ в нашей стране, это был новаторский подход, а затем в СССР контроль над контентом, новостными потоками и структурами, принадлежащими СМИ, всегда оставался государственной сферой влияния.Концепция публичной сферы привнесла в российскую теорию медиа концептуализацию опосредованной публичной дискуссии. Средства массовой информации стали рассматриваться как фактор создания критерия диалога между государством и гражданами, наилучшей обратной связи с электоратом и многогранной массовой коммуникации в обществе. Но в условиях широкого использования новых информационных технологий и появления новых киберугроз российские ученые обратились к понятию информационной безопасности, ввели понятие информационного порядка, согласно которому в ландшафте массовых коммуникаций представлены разные интересы. В этом направлении российские исследователи предложили весьма своеобразные интерпретации.Так, по мнению Е.П. Главной творческой силой публичной сферы следует считать прохоровское диалогическое взаимодействие различных медиа, направленное на создание моноплюралистического ядра общества на основе идейной консолидации и мобилизации. Другие исследователи расширили понятие публичной сферы и ввели понятие «общественный интерес» как основную цель журналистики, что объясняет, почему СМИ являются основным компонентом публичной сферы.Однако к предпосылкам возникновения публичной сферы, по мнению российских медиаисследователей, относится не только деятельность самих СМИ, но и определенный уровень политической культуры в обществе, который должен обеспечивать и стимулировать участие в дебатах в общественных дискуссиях. Поэтому перед теорией встают и новые задачи – осмысление и объяснение ролей, которые играют в публичном пространстве основные факторы процесса политической коммуникации, в том числе и журналистики, в результате чего влияние властных структур и роль личности, население и гражданское общество сокращаются.Концепция рыночно-ориентированного открытого сообщества, предложенная Карлом Поппером как антитеза между социалистической плановой экономикой и закрытым обществом, получила известность в 1990-е годы. В ходе определения сущности, функций и социальной роли современных российских СМИ как агента, объекта и субъекта трансформации в критериях социальной трансформации идея открытости оказалась весьма необходимой.2.2 Исследования концепции открытого общества через призму критической теорииУвлеченность исследователей концепцией открытого сообщества, которая довольно часто использовалась как теоретическая метафора, а не как требовательная научная теория, породила множество новых концепций в академической повестке дня: открытая выборка информации и СМИ, прежде всего ответственность СМИ по отношению к обществу, публике, людям, а уже потом и государству, новые уровни ответственности медиа в эпоху глобальной коммуникации, изобилие медиа, социальная роль интерактивных медиа и отношения между медиа, государственными и частными делами. Развитие сетей и новых медиа поставило перед исследователями теоретическую задачу; акцент был сделан на теории новых медиа, концепции общественных и универсальных услуг.Концепция открытого сообщества прекрасно вписывается в общий контекст освобождения российской журналистики от цензуры и освобождения журналистов от идеологического давления со стороны российских партийных и государственных структур. Но другой принципиальный нюанс концепции открытого сообщества, вопросы ответственности и подотчетности СМИ, особого энтузиазма у российских ученых в 1990-е годы не вызывал.Однако в ходе становления рыночной экономики в нашей стране в 1990-е годы идеалистические мечты о неограниченной свободе печати, открытом, безграничном обществе столкнулись с развитием медиарынка и медиаэкономики, контролируемой частной собственностью, олигархи, процесс коммерциализации СМИ, возврат к социально-политическому манипулированию. Поэтому западные нормативные теории, вызвавшие такую ​​симпатию в контексте развития концепции гласности в российском академическом дискурсе, искали теоретические дополнения и критическое осмысление.Политэкономический блок. В этом контексте особую популярность в русистике стал приобретать политэкономический подход к медиа, который с середины 1990-х годов дал толчок к развитию одной из наиболее самостоятельных и популярных парадигм российских медиаисследований.В последние годы исследователи из Западной и Американской Европы уделяют особое внимание процессу трансформации систем СМИ и журналистики в постсоциалистических странах Центральной и Восточной Европы. Они проанализировали влияние процесса формирования базара на функционирование СМИ, на их взаимоотношения с журналистикой как сферой производства контента и с общественностью как гражданами и потребителями. Зарубежные творцы часто связывали постсоциалистические страны, зная глобальные социально-политические и экономические контексты, что, безусловно, влияло на формирующиеся медиамодели.На основе указанных подходов российское исследование направлено на трансформацию социально-политического влияния, полученного медиакомпаниями и олигархами, в экономическую прибыль. Внимание было сосредоточено на анализе стадии формирования политических денег СМИ, на изучении новых эмпирических данных о природе СМИ как бизнеса, источнике общественно-политического влияния и интеграции в мейнстримные общественно-политические элиты, отсутствии единства среди СМИ экспертов или признание общепринятой профессиональной этики.Актуализация политэкономии социализма в СМИ привела, в частности, к широкому использованию политико-экономического инвентаря, дала толчок к рождению в России средних учебных заведений экономики и медиаменеджмента. На рубеже 1990-2000 гг. Российские исследовательские центры обратились к вопросам медиаэкономики, медиаменеджмента и маркетинга, превратив свои практические исследования в альтернативу жесткой политэкономии.Процессы социальной трансформации на постсоциалистическом пространстве совпали с началом так называемой цифровой революции, взрывным развитием информационно-коммуникационных технологий в медийной среде, их активным проникновением в процессы сбора, производства и распространения информации. в пользовательской практике. СМИ.Влияние технологий на развитие медиа в ХХ веке обычно находилось в центре внимания западных медиаисследователей, когда, как российская медиатеория, так и наоборот, этот вопрос фактически не рассматривался, хотя телерадиовещание, кинематография и фотография как отдельные медиа изучались, но обычно с искусствоведами - традиционные позиции.С появлением и активным общественным распространением, прибегая к помощи интерактивных цифровых медиа и телекоммуникационных сетей, российские ученые открыли новые направления. Одной из самых влиятельных зарубежных теорий здесь была концепция информационного/сетевого сообщества. Основываясь на позиции доктора Кастельса о том, что формирование информационного сообщества поддерживается сетевыми структурами, обеспечивающими технологические процессы и социальную устойчивость, российские ученые продолжили разработку концепции информационного сообщества сети. Ныне новые медиа являются ее неотъемлемой частью, определяя как социальные дела, так и коммуникативные практики, меняя вертикальную иерархию общественной жизни.Еще одним направлением, существенно повлиявшим на развитие отечественной медиатеории, является концепция глобализации, которую, однако, российские авторы в 1990-2000-е гг. используются реже, чем их зарубежные аналоги. Последним принадлежит «пальмовая ветвь» в продвижении концепции в российской академической среде. Одна из первых успешных попыток проанализировать российские СМИ и российскую журналистику через призму концепции глобализации была предпринята финским исследователем Терхи Рантаненом, много лет изучавшим историю российских информационных агентств. В своем исследовании она показала, что развитие российских медиа подвержено тем же тенденциям, которые формируют динамику медиасистем практически во всем мире.Одной из фундаментальных идей автора о глобализации и СМИ вообще и о России в частности была мысль о том, что в процессе глобализации глобальное всегда сочетается с национальным, общее с частным, наднациональное с локальным. Т. Рантанен определил этот процесс как глобализацию. По ее словам, в российских СМИ этот процесс включал адаптацию западных форматов, структуры телепрограмм, нарастающую гомогенизацию развлекательного контента и интеграцию элементов мировой медиакультуры в национальный контент. Хотя книга Т. Рантанена была издана до того, как стала очевидной индустриальная логика российской медиаиндустрии, выявление автором различных копинг-стратегий — в рыночной деятельности медиакомпаний, в форматировании и распространении контента, программировании вещания — четко указывало на внедрение глобализации в контексте российских СМИ.Полезную форму анализа предложил бельгийский исследователь Х. де Смеле, поставивший развитие российских медиа в контекст не только западноевропейской, но и азиатской медиакультуры. Это заставило нас задуматься над интересными исследовательскими вопросами: как определить релевантные индикаторы для описания национальных медиасистем и как соотнести состояние медиасистем с социально-экономическими и культурными традициями и национальными социальными устоями?Несомненно, это направление исследований частично интегрировало нормативную традицию в изучении медиа, но следует признать, что анализ эмпирической действительности и реальных процессов трансформации российской медиасистемы стал новым этапом в развитии медиа. Не говоря уже о том, а все потому, что он опирался на сильные стороны российских средних учебных заведений по изучению зарубежных медиасистем, чтобы значительно усилить методологические подходы нового направления.Именно эту линию проводят российские исследователи в различных международных проектах, например в финско-российском исследовании переходных медиа. Они ориентированы на выявление мировых тенденций развития, особенно при анализе экономики коммерческой медиасистемы России, которая подпадает под общие рыночные законы: угасание интереса молодежи к печатным СМИ, регионализация печатных рынков, таблоидизация, рост значения государственного телевидения как основы индустрия развлечений.Другие исследовательские проекты выявили ряд российских особенностей и различий в развитии основных направлений функционирования СМИ, включая законодательство и регулирование, СМИ и политику, СМИ и экономику, СМИ и общественность.ЗаключениеВ настоящее время в российском научном сообществе явно нарастает потребность в обновлении теории медиа и журналистики. Хотя в социально-экономический контекст радикально изменился, как и средства массовой информации и публицистическая литература, теория медиа еще не определила новых представлений о природе, назначении и нетипичном функционировании профессии и сферы деятельности. современный медиа-ландшафт.И они очень важны для современного российского сообщества по ряду причин. Похоже, расцветающий российский медиа-бизнес критикует журналистское образование и медиа-исследования за то, что они не соответствуют требованиям рынка. С другой стороны, российское общество - граждане, созерцатели - все чаще выражает в СМИ свое разочарование невыполнением теоретически предписанных социальных обязательств. Многие выборочные опросы, проводимые с середины 2000-х годов по настоящее время, отражают недовольство аудитории отсутствием моральных основ в деятельности журналистов и СМИ, в том числе новых медиа и социальных сетей. Этим собственно и объясняется тот факт, что отказ от нормативных подходов к миссии журналистики, к культурно-просветительской роли журналистики/СМИ и отсутствие медиаэтики привели к заметной напряженности в отношениях между российскими СМИ, журналистами и общественностью.Список литературыАнненкова И. Медиа-дискурс XXI века. Лингвофилософский аспект языка СМИ. М.: Изд-во Моск. унта, 2011.Беглов С.И. Четвертая власть: британская модель. М.: Изд-во Моск. унта 2002.Вартанова Е.Л. О необходимости модернизации концепций журналистики и СМИ // Вестн. Моск. унта. Сер. 10. Журналистика. 2012. №1.Вартанова Е.Л. Медиа-экономика зарубежных стран. М.: Аспект Пресс, 2003.Вартанова Е.Л. Северная модель в конце столетия. Печать, телевидение и радио стран Северной Европы между государственным и рыночным регулированием. М.: Изд-во Моск. унта, 1997.Вороненкова Г.Ф. Путь длиною в пять столетий. От рукописного листка до информационного общества. Национальное своеобразие средств массовой информации Германии. М.: Изд-во Моск. унта, 2011.Вороненкова Г.Ф. Путь длиною в пять столетий: от рукописного листка до информационного общества (национальное своеобразие средств массовой информации Германии). М.: Языки русской культуры, 1999.Гринберг Т. Коммуникационная концепция связей с общественностью: модели, технологии, синергетический эффект. М.: Изд-во Моск. унта, 2012.Гринберг Т., Горохов В. Реклама и паблик рилейшнз в системе теории массовых коммуникаций // Вестн. Моск. унта. Сер. 10. Журналистика. 2002. № 1.Гуревич С.М. Экономика отечественных СМИ. М.: Аспект Пресс, 2004.Дзялошинский И. Современное медиа-пространство России. М.: Аспект Пресс, 2015. 11. Дмитровский А.Л. Экзистенциальная теория журналистики: на пути к метатеории // Вестник Челябинского государственного университета. 2015.№ 5 (360). 12. Добросклонская Т. Масс-медийный дискурс в системе медиалингвистики // Медиа-лингвистика. 2015. № 1 (6).13. Дугин Е.Я. К методологическим обоснованиям новой теории журналистики. Вестник электронных и печатных СМИ. 2015. №1(23).14. Дунас Д.В. Антропологический поворот в зарубежных исследованиях СМИ: от концепций о человеке и культуре к новой дисциплине // Этнографическое обозрение. 2015. №4.15. Дунас Д.В. К вопросу о классификации теорий СМИ // Вестн. Моск. ун та. Сер. 10, Журналистика. 2011. № 4.16. Евстафьев В.А. Журналистика и реклама: основы взаимодействия: опыт теоретического исследования. М.: ИМА пресс, 2001.17. Засурский И.И. Реконструкция России. Масс-медиа и политика в 90е годы. М.: Издво Моск. унта, 2001.18. Засурский Я.Н. Колонка редактора: 50 лет десталинизации // Вестн. Моск. унта. Сер. 10 Журналистика. 2003. №6.