Уголовно-правовая характеристика и проблемы квалификации неправомерных действий при банкротстве

Актуальность темы данного исследования вряд ли возможно
переоценить. Она предопределена тем обстоятельством, что в современных
реалиях ключевым направлением в рыночном развитии российского
государства становится укрепление его экономической сферы. Но по многим
причинам данный процесс сопровождается противоречиями. Не становится
исключением и такой сравнительно новый юридический институт, как
банкротство (несостоятельность) физических лиц и субъектов
предпринимательской деятельности.
Правительство Российской Федерации весной 2021 года изменило весь
механизм банкротства (несостоятельности). Бо́льшая часть изменений
относится к банкротам-предпринимателям и банкротам-юридическим лицам.
Но в отношении граждан-должников также предусмотрен ряд новелл.
Несостоятельность физических лиц и субъектов предпринимательской
деятельности составляет обязательное условие экономического прогресса, но
в Российской Федерации институт банкротства по-прежнему остается
малоэффективным инструментом, позволяющим обеспечить устранение с
рынка граждан и предпринимателей, являющихся экономически
несостоятельными. Кроме того, законодательная и судебная практика
свидетельствуют о многочисленных действиях в области банкротства
физических лиц и субъектов предпринимательской деятельности,
обладающих неправомерным характером. Данные действия входят в
категорию экономических правонарушений, а зачастую относятся к
экономической преступности в силу того, что влекут неблагоприятные

последствия не только для кредиторов должника, но и в целом для
государственной экономики.
Существующая практика показывает, что большинство неправомерных
действий в рамках процедуры банкротства не получают до́лжной
квалификации в системе уголовного процесса. Это значит, что часть
экономических преступлений, включая даже те, которые обладают
признаками общественной опасности, остается в рамках гражданско-
правовой направленности, что недопустимо, поскольку это создает
серьезную угрозу национальной безопасности российского государства.
Обозначенные аспекты актуализируют проведение уголовно-правового
анализа текущей ситуации с банкротством (несостоятельностью), в
особенности – вопросов квалификации неправомерных действий в рамках
уголовного права Российской Федерации, а также необходимости поиска
возможных путей решений правовых проблем, возникающих в данной сфере.
Цель исследования состоит в проведении комплексного анализа
проблемных аспектов, возникающих при квалификации неправомерных
действий при банкротстве (несостоятельности) юридических и физических
лиц, и разработке оптимальных векторов их нивелирования.
Данная цель подлежит конкретизации в следующих задачах:
1)  анализ генезиса института банкротства (несостоятельности) в
Российской Федерации;
2) рассмотрение понятия банкротства (несостоятельности) в системе
современного уголовного права Российской Федерации;
3) выявление особенностей банкротства (несостоятельности)
юридических и физических лиц;
4) изучение специфики механизма привлечения к уголовной
ответственности по анализируемым составам преступлений;
5) выявление трудностей, существующих в практике правоприменения
в аспекте квалификации неправомерных действий при банкротстве;

6) предложение путей решения проблем, возникающих при
квалификации неправомерных действий при банкротстве
(несостоятельности) юридических и физических лиц.
Научная новизна исследования состоит в том, что автор предпринял
попытку комплексного анализа вопроса квалификации неправомерных
действий при банкротстве во всем плюрализме коллизий и с учетом
новейших предложений законодателя в данной сфере.
Критическому анализу был подвергнут Федеральный закон от
01.07.2021 № 241-ФЗ «О внесении изменений в статьи 195 и
196 Уголовного кодекса Российской Федерации и статью 31 Уголовно-
процессуального кодекса Российской Федерации» с обоснованием авторской
позиции по поводу важнейших новелл.
Предложены пути решения проблем в области квалификации
неправомерных действий при банкротстве (несостоятельности) юридических
и физических лиц в рамках российского уголовного законодательства с
опорой на новейшие научные разработки и практику правоприменения по
вопросу исследования.
Элементы научной новизны получили свою объективацию в сделанных
нами выводах и рекомендациях.

Выводы:

1. Мы заключили, что несостоятельность (банкротство) выступает
комплексной экономико-правовой категорией, означающей признанную
арбитражным судом неспособность должника в полном объеме
удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или)
исполнить обязанность по уплате обязательных платежей. При этом было
отмечено, что в действующем законодательстве термины
«несостоятельность» и «банкротство» отождествляются, однако нами была
обоснована целесообразность их смысловой дифференциации.
Обоснуем данный тезис.

Под несостоятельностью следует понимать такую степень
неэффективности предпринимательской деятельности, при которой
суммарный объем наличествующих денежных средств, равно как объемы
накопленных за весь период существования бизнеса ликвидных активов
недостаточны для удовлетворения всех внешних требований, имеющих
отношение к такой деятельности. Банкротство же - признанная арбитражным
судом в установленном порядке неспособность должника в полном объеме
удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или)
исполнить обязанность по уплате обязательных платежей.
Образно говоря, если банкротство является «гибелью, необратимым
крахом бизнеса», то неплатежеспособность - лишь его устранимый «недуг»,
или временная нетрудоспособность. Из этого уместен вывод, что
несостоятельная позиция предприятия может завершиться как банкротством,
так и его санацией. Отсюда, банкротство следует рассматривать как
негативный итог несостоятельности бизнеса, в то время как финансовое
оздоровление - позитивным.
Вместе с тем, считаем, что кардинальное реформирование
законодательства в данном аспекте вряд ли оправдано в силу неразрывной
связи между данными понятиями в общественном сознании и деловых
кругах. Это однопорядковые явления, выражающие крайние проявления
неблагополучного функционирования бизнеса. Законодатель, вероятно,
избрал такой подход для нивелирования теоретических дебатов и
практических коллизий, что следует признать целесообразным на
сегодняшний день.
2. В аспекте анализа процедурных аспектов банкротства организаций
нами был сделан вывод о целесообразности сокращения сроков процедуры
наблюдения в рамках банкротства юридических лиц (7 месяцев) ввиду того,
что анализируемая процедура не блокирует работу юридического лица в
штатном режиме, и зачастую происходит снижение суммарной стоимости его

активов, возникают необоснованные издержки, что не согласуется с целями
наблюдения.
Также мы считаем необходимым расширить спектр участников дела о
банкротстве за счет включения в данный перечень представителей ФССП в
состав лиц, участвующих в производстве по делу о банкротстве должника на
начальной стадии, до введения основной процедуры по делу.
3. Применительно к банкротству физических лиц, мы пришли к
выводу о том, что, несмотря на свою прогрессивность, он нуждается во
внесении обстоятельных корректив. Пожалуй, важнейшим является вопрос
снижения финансового бремени граждан по обеспечению проведения
процедуры банкротства (вознаграждение финансовому управляющему,
депозит суда, государственная пошлина, публикация в газете, банковские
услуги и т.д.). Как видится, положительно мог бы себя зарекомендовать
институт наподобие безвозмездной юридической помощи в уголовном
процессе.
4. По вопросу обстановки совершения преступлений, предусмотренных
ст.ст.195-197 УК РФ («признаков банкротства»), анализируя внешние и
сущностные признаки банкротства, мы пришли к выводу о том, что для
привлечения лица к уголовной ответственности не требуется решение
арбитражного суда о признании должника банкротом в силу того фактора,
что между моментом возбуждения производства по делу о банкротстве
гражданина и моментом признания его банкротом может быть весьма
длительный промежуток времени, что, при неустановлении вины должника,
причинит ему колоссальный ущерб.
Поэтому для надлежащей уголовно-правовой охраны общественных
отношений, связанных с несостоятельностью, в качестве обстановки
совершения неправомерных действий при банкротстве следует трактовать
наличие внешних признаков его банкротства (сумма общей задолженности и
период просрочки). При этом нет оснований полагать, что для целей

квалификации содеянного как преступления требуется их императивная
констатация арбитражным судом.
5. Мы пришли к выводу о том, что законодатель, формулируя ст.2
Закона о банкротстве, исходил из того, что «потерпевшим» по данной
категории дел может быть лишь кредитор. Если же ущерб причинен
должнику - юридическому лицу действиями его руководителя или
учредителя (участника) либо гражданина, считаем верным квалифицировать
такое деяние по совокупности преступлений при установленном ущербе
должнику и кредитору по ст. 195 и 201 УК РФ. Если руководитель
предприятия является должностным лицом, квалификация его действий
может осуществляться согласно ст. 285, 286 или 293 УК РФ исходя из своего
отношения к причиненному предприятию вреду.
6. В аспекте допустимости квалификации преступного деяния как
оконченного при отсутствии в ЕГРЮЛ записи о его ликвидации, и до
завершения конкурсной процедуры нами был сделан вывод об отсутствии
прямой связи между фактом завершения конкурсного производства и
решением вопроса об окончании данных преступлений. При разнице между
суммой аккумулированной арбитражным управляющим конкурсной массы и
совокупными требованиями кредиторов вопрос об окончании преступления
следует считать решенным.
7. По вопросу о моменте окончания преступления в рамках
анализируемых составов нами были проанализированы подходы к
определению крупного ущерба. Была обоснована их дефективность и
целесообразность конструирования указанных составов как формальных
путем исключения из диспозиций соответствующих статей последствия в
виде крупного ущерба. Как видится, процесс квалификации незаконных
действий при банкротстве будет в значительной степени оптимизирован.
8. Были проанализированы нововведения, установленные Федеральным
законом от 01.07.2021 № 241-ФЗ «О внесении изменений в статьи 195 и

196 Уголовного кодекса Российской Федерации и статью 31 Уголовно-
процессуального кодекса Российской Федерации».
8.1. Позитивно была оценена мера по расширению спектра лиц,
которые могут быть привлечены к уголовной ответственности за
неправомерные действия при банкротстве (ст. 195 УК РФ) и за
преднамеренное банкротство (ст. 196 УК РФ).  Вместо перечисления
отдельных специальных субъектов законодатель предпочел использовать
формулировку «контролирующих должника лиц».
8.2. Аналогичным образом, прогрессивно внедрение новых
квалифицирующих признаков для ст. 195 и 196 УК РФ, а именно совершение
указанных преступлений отдельными группами лиц: руководитель должника
или контролирующие должника лица, а также совершение преступлений
лицом с использованием служебного положения. 
Несмотря на общую прогрессивность данных положений, поправки
неоднозначны. В аспекте ужесточения ответственности ликвидаторов и
арбитражных управляющих за аналогичные действия мы пришли к выводу о
рисках их последующего использования в качестве рычага прессинга на
арбитражных управляющих.
9. Была опровергнута позиция о целесообразности отмены ст. 195-197
УК РФ лишена рациональных оснований, поскольку как общая норма (ст.
201 УК РФ), так и составы о хищении не способны охватить такую
плюралистичную сферу преступной активности, а исключение данных
составов лишь усугубит тенденцию злоупотребления гражданами
возможностями уклонения от погашения кредиторской задолженности через
процедуру преднамеренного и фиктивного банкротства.
По завершению уместно резюмировать, что спектр проблем в области
«криминальных банкротств», несмотря на принятые законодателем меры, все
еще весьма обширен. В данном отношении, с учетом текущего состояния
правоприменительной практики по уголовным делам о неправомерных
действиях при банкротстве, видится необходимым принятие Постановления

Пленума Верховного суда РФ судебной практике по уголовным делам о
преступлениях, связанных с банкротством.
В какой мере данные положения получат свою объективацию - покажет
лишь время и практика правоприменения. В целом представляется
возможным заключить, что цель исследования была достигнута, и была
выявлена необходимость дальнейшего совершенствования законодательства
и проведения комплексных исследований в анализируемой области.