Две «мужских» поэтики акмеизма: н. гумилев и о. мандельштам.

Две «мужских» поэтики акмеизма: Н. Гумилёв и О. Мандельштам.
1. Культурные контексты и их преломление в поэтиках Н. Гумилева и О.
Мандельштама.
2. Два акмеистских идиостиля: компаративный анализ.
Оглавление
1. Литературное направление акмеизм. Основоположник акмеизма.
2. Культурные контексты поэтики Гумилёва.
3. Культурные контексты поэтики Мандельштама.
4. Преломление контекстов творчества двух поэтов
5. Два акмеистских идиостиля: компаративный анализ

1. Литературное направление акмеизм, его основоположник.

Акмеи́зм (от др.-греч.  ἀκμή  «цветение; пора цветения») —
поэтическое направление в русской поэзии 1910-х годов. Акмеисты
провозглашали материальность, предметность тематики и образов,
точность слова.
Гумилёв известен в истории литературы и как теоретик искусства. В
1911 году он становится одним из организаторов нового поэтического союза
«Цех поэтов», куда кроме него вошли А.А. Ахматова, О.Э. Мандельштам,
И.Н. Одоевцева, С.А. Городецкий и другие.
Всегда помнить о непознаваемом, но не оскорблять своей мысли о нем
более или менее вероятными догадками, - вот принцип акмеизма. Это не
значит, чтобы он отвергал для себя право изображать душу в те моменты,
когда она дрожит, приближаясь к иному; но тогда она должна только
содрогаться.

Николай Гумилёв в «Наследии символизма и акмеизма» выразил свои
взгляды на поэзию. Всякое направление испытывает влюбленность к тем или
иным творцам и эпохам. Дорогие могилы связывают людей больше всего. В
кругах, близких к акмеизму, чаще всего произносятся имена Шекспира,
Рабле, Виллона и Теофиля Готье. Подбор этих имен не произволен. Каждое
из них - краеугольный камень для здания акмеизма, высокое напряжение той
или иной его стихии. Шекспир показал нам внутренний мир человека, Рабле -
тело и его радости, мудрую физиологичность, Виллон поведал нам о жизни,
ни мало не сомневающейся в самой себе, хотя знающей все, - и Бога, и порок,
и смерть, и бессмертие. Теофиль Готье для этой жизни нашел в искусстве
достойные одежды безупречных форм. Соединить в себе эти четыре
момента, - вот та мечта, которая объединяет сейчас между собою людей, так
смело назвавших себя акмеистами. 1913
2. Культурные контексты поэтики Гумилёва.
Гумилёв - акмеист стремился вобрать в свою поэзию всё богатство
окружающего мира, соединить мифологию с реальной жизнью, наполнить
поэзию историко-культурными мотивами. Так, стихотворение
«Современность» наполнено мифологическими и античными образами. Его
лирический субъект встречает "Одиссеев во мгле пароходных контор, //
Агамемнонов между трактирных маркеров”, а "гимназист с гимназисткой”
идут по аллее, "как Дафнис и Хлоя”.
Три путешествия в Африку определили темы и мотивы его сборников
«Романтические цветы», «Жемчуга» и «Чужое небо». Наряду с
африканскими впечатлениями стихи этих лет заполняют образы мировой
литературы: Дон Жуан, Беатриче, Одиссей, Лаэрт и другие. В поэтическом
сборнике «Чужое небо» впервые начинают звучать социальные мотивы, хотя
и окрашенные африканским колоритом и экзотикой.

В сборнике «Колчан» впервые появляются стихотворения о войне:
«Война», «Наступление». Вместе с тем, живя рядом со смертью, Гумилёв
невольно начинает думать и о собственном конце.
Для его стихов характерно презрение к миру денег, мещанскому
благополучию, отрицание духовной пустоты. Его герои созданы по
контрасту с современниками, они одухотворены идеями дерзкими,
рискованными, они идут к победе над внешним миром, даже если победа
достигается ценой их жизни. В творчестве поэта видно пристрастие к
экзотике, африканской мифологии и фольклору, яркой и буйной
растительности экваториального леса, необычным животным.
3. Культурные контексты поэтики Мандельштама.
Мандельштам - поэт философского склада, с обостренным интересом к
истории. Влюбленный в Древнюю Элладу, он глубоко ощущал связи русской
культуры с эллинизмом.
Два сборника стихов «Камень» и «Тристиа». Большинство стихов
Мандельштама из сборников «Камень» и «Тристиа» прошли через
чистилище цеховой, главным образом, гумилёвской критики. Роль Гумилёва,
как учителя, была исключительно высока. Даже после смерти Гумилёва
Мандельштам вносил в свои стихи поправки, сделанные ему раньше
Гумилёвым.
В творчестве Мандельштама самые различные темы: античности
"Бежит весна топтать луга Эллады... "
Тема культуры, ее истории и современности, взаимосвязь мировой и
общечеловеческой культуры.
“Чуть мерцает призрачная сцена... ”, “В тот вечер не гудел стрельчатый лес
органа... ”
Тема творчестваТема любви в лирике О. Мандельштама
Любовь к жизни, природе, женщине.

"Целую локоть загорелый и лба кусочек восковой... ", "Я наравне с другими
хочу тебе служить",

Тема смерти:

"Неужели я настоящий и действительно смерть придет? "
"Когда б не смерть, так никогда бы ине не узнать, что я живу".

Тема Петербурга.
Петербург для Мандельштама - город, в котором прошли
его детство и молодость. Тема Петербурга проходит через все творчество
поэта.
Она отчетливо проявилась в первом сборнике “Камень” .
Например, “Петербургские строфы”, “Адмиралтейство”, “На площадь
выбежав,
свободен... ”, “Дворцовая площадь”.
Во втором сборнике “Tristia” также
присутствует тема северной столицы:
“В Петрополе прозрачном бы
умрем... ”, “На страшной высоте блуждающий огонь...
4. Преломление контекстов творчества двух поэтов
Пелихова А. А. в статье «Поэт и время: социокультурный контекст
творчества О. Манднльштама и М. Цветаевой 20-х г.г. XX в» помогает
раскрыть сущность вопроса. Временной период 1920-
е годы это та культурная (и литературная) эпоха, которая была одной из
главнейших причин, повлиявших на поэтов, заставивших искать их иные
пути самовыражения: либо писать прозу Мандельштам, либо обратиться к
определенному жанру (эпитафии в случае Цветаевой). В статье

«Вассерманова реакция» Б. Пастернак писал, что не тало читателя, умевшего
отличить истинного поэта от самозванца. Для поэта конец лирической
стихии губителен в прямом, физическом смысле (расстрел Гумилёва,
самоубийство Есенина, Маяковского). Мандельштам от стихов переходит на
переводы, благодаря которым имеет хлеб насущный. Об этом времени в
статье «Выпад» (1924)он писал так: «Искажение поэтического произведения
в восприятии читателя…социальное явление, бороться с ним трудно…легче
провести в СССР электрификацию…» Мандельштам несколько лет не пишет
стихов, понимает свою ненужность. Занимается переводами, редактурой,
рецензиями. С помощью стихов нет возможности содержать семью. Под
давлением внешних обстоятельств приходит к решению писать прозу. В 1923
г. выходит в свет автобиографическое произведение «Шум времени», затем с
вымышленным героем – «Египетская марка».
Таким образом, поэт в качестве вынужденной адаптации к
существующим условиям жизни, при которых поэзия не находит своего
читателя, обращается к иной формы самовыражения – прозаическому
творчеству.
В 1928 г. Мандельштама обвиняют в плагиате. Начинается травля.
Связанные с этим эмоции легли в основу «Четвёртой прозы» (1929 г.), в
которой уже открыто противопоставляет себя «кровавой Советской земле» и
её «захватанному грязными лапами социализму». Поймёт и расшифрует
прозу Мандельштама только тот, кто знает всю его жизнь.
Кризис стал переломным моментом в творчестве поэта: он вновь
возвращается к стихам.
В научно-учебном пособии «Творчество Николая Гумилёва: вузовский
и школьный аспекты изучения» Малых В.С. разъясняется противоречие
между программной и, можно сказать, жизнетворческой установкой поэта на
традиционность и активным экспериментированием на практике.

Гумилёв же в последних сборниках вырос в большого и
взыскательного художника слова. Он и сейчас любит риторическое
великолепие пышных слов, но он стал скупее и разборчивее в выборе слов и
соединяет прежнее стремление к напряженности и яркости с графической
четкостью словосочетания. Как все поэты «Гиперборея», он пережил поворот
к более сознательному и рациональному словоупотреблению, к отточенному
афоризму, к эпиграмматичности строгой словесной формулы.
5. Два акмеистских идиостиля: компаративный анализ
Компаративный анализ (компаративизм) – это сравнительно-историческое
литературоведение, которое исследует общее и различное в художественных
произведениях разных писателей, связи и влияние литератур разных стран и
даже разных периодов друг на друга. 
Идиостиль — это индивидуальный авторский стиль писателя или
поэта; специфика речи художественных произведений; предмет изучения
стилистики. 
Мандельштам эпиграмматичен в передаче своих впечатлений; он не
подсказывает словами намеками смутного настроения воспроизводимой
картины, он дает своеобразную и точную словесную формулу ее. Он любит
также заострять и заканчивать свои стихи эпиграммой: строчки, в которых
дано заключение, почти всегда читаются отдельно, как формула. Стихи о
ереси «имябожцев» поэт завершает словами:
Каждый раз, когда мы любим,
Мы в нее впадаем вновь.
Безымянную мы губим,
Вместе с именем, любовь
В больших композициях у него есть тяготение к ложноклассической
оде, к ее старинному словарю, к ее несколько рассудочной чопорности и

пышности. Подобно французам классического века, он исходит в своих
словесных формулах не из личного эмоционального волнения и
взволнованного наблюдения, а строит чисто абстрактные словесные схемы,
соответствующие рациональной идее изображаемого.
Все стихотворения сборника « Камень» можно разделить на три части.
К первой группе принадлежат стихи, в которых слово – принадлежность
неорганического мира, невоплощенного, где авторская позиция близка
символизму (или чувствуется переход к акмеизму), «довременного» и носит
мифологический характер. Ко второй группе относятся стихи, где явно
выражена авторская ироническая полемики с символистами и, исходя из
этого, по-разному трактуются отдельные мотивы. И к третьей группе
относятся стихотворения, в которых символизм и полемика уступают место
акмеизму. 
Ведущими в сборнике «Камень» являются лейтмотивы невоплощения,
воплощения, перехода.
В рецензии на первое издание  «Камня» (1913) Гумилев писал о
Мандельштаме: «Ради идеи Музыки он согласен предать мир»: «Останься
пеной, Афродита,/И слово в музыку вернись»
Изменение картины мира в сборнике «Tristia» (1915— 1921)
обусловлено прежде всего тем, что поэзия О. Мандельштама этого времени
становится историчной. В «Камне» доминировала характеристика времени-
истории как «священной связи» разновременных событий и явлений, которая
обеспечивает единство культуры и бытия. Теперь же события первой
мировой войны и революции с их трагическим звучанием разрушают
подобное восприятие мира.
Для поэта скифство и варварство являлись характеристиками Смутного
времени, которое, постоянно повторяясь, становилось роком России. Это
определило главенство в сборнике темы исторического круговорота или

«бремя времени» («Сумерки свободы», «Сестры тяжесть и нежность,
одинаковы ваши приметы...» и др.), которая, однако, раскрывается по-
разному
Мироощущения: иудейство, эллинизм, христианство и т.д. Семантику
гибели поддерживает лейтмотивный образ черного солнца, восходящий к
творчеству В. Розанова, который писал о том, что аскетизм в русском
православии был черным цветом «около Черного Солнца... Этому Черному
Солнцу, великой мировой смерти, метафизике Смерти и поклоняются
монахи, по самым одеждам своим именуемые «черноризцами»». Чёрное
солнце – это смерть.
В целом «Tristia» свойственна героизация прошлого. Не случайно в
стихотворении «Кассандре» героическая атмосфера Отечественной войны
1812 г. и пушкинский «золотой век» распространяются на всю эпоху
Александра — «солнце Александра».
Москве и Петербургу О. Мандельштам противопоставляет третий
топос — Тавриду, который ассоциируется с «золотым веком», с греческими
островами блаженных. Это единственная вневременная точка в современном
мире, «где время не бежит».
Петербург – Москва – Таврида, Восток и запад.
К. Тарановский разделил два образа, которые использовал в своей
книге О. Мандельштам, — это «черное солнце», символизирующее пагубную
страсть и исторический инцест, и «ночное солнце» «закатившегося света
культуры и духа».
Н. Гумилев считал началом мандельштамовского акмеизма
шестистишие 1912 г. «Нет, не луна, а светлый циферблат...» (в самой
середине первого «Камня»). Акмеизм предпочитал время — вечности,
циферблат — романтической луне и звездам (звезды у Мандельштама всегда
колючие и злые) и архитектуру — любимой символистами музыке.

Однако из акмеистов наиболее ярко эмоционально-эстетический
максимализм, думается, демонстрирует Н.Гумилев. Эта тенденция прямо
заявлена автором в ранних его произведениях, которые можно считать
программными.
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко на озере Чад,
Изысканный бродит жираф.
Проявления эмоционально-эстетического максимализма в поэзии
Гумилева многообразны.
В лирике поэта образ огня – сквозной образ-символ, кочующий от
одного сборника к другому. Появившись уже в раннем, первом сборнике
Гумилева «Путь конквистадоров», он проходит через всю лирику, находя
отражение в названиях сборников «Огненный столп» и «Костер».
Я буду вихрем грозовым,
И громом, и огнем!
Сопутствует огонь и женским образам. Встречаясь чаще всего в
поздней лирике поэта, «созданной из огня» встает образ возлюбленной
лирического героя – часто в сопровождении серафимов и ангелов
Едва ли не чаще всего образ огня являет собой символ наивысшей
власти – князя, царя, властителя, самого Бога. Солнце-зверь, я заждалась.
Приходи терзать добычу Человеческую, князь!
Вся жизнь позиционируется в лирике поэта как горение. Горение – это
не существование, но Жизнь, вечный поиск, обострение всех чувств,

предельно напряженная и бесконечная внутренняя работа. Разве снова
хочешь ты отравы, Хочешь биться в огненном бреду…
Горение в представлении автора составляет смысл и цель жизни
человека и воплощается в образах пылающего сердца, огненной души и духа-
Солнца.
Огонь часто обозначает также высший накал любви («огонь любви»,
«страстное сгоранье», «любовь разве пламень малый?..»): «огненные
чувства» – самые сильные, подчиняющие человека.
Огонь в поэзии Гумилева присутствует и в сугубо предметном, прямом
значении: как пламя лесного пожара («Лесной пожар»), костры в долине
(«Галла»). Особенно часто с таким огнем встречаемся в изображениях
Африки, где он выступает важным элементом экзотики.
Нельзя не обратить внимание и на ряд бесспорных текстуальных
совпадений между стихами Гумилёва о войне 1914 года, с одной стороны, и
переводом из Бартеля и поэтическим миром Мандельштама в целом, с
другой. Так, исключительные по своей эмоциональной выразительности
строки мандельштамовского перевода:
Рвутся наши солнечные кони,
Тучи огнепалые плывут, —
«восходят», вероятно, к Гумилёвскому стихотворению 1915 года «Смерть»:
душу ту Белоснежные кони ринут
В ослепительную высоту.
Там (…) к старинной, бранной потехе
Огнекрылых зов трубачей 
В то же время процитированные строки перевода сопоставимы со
стихотворением Гумилёва 1914 года «Наступление»:

И залитые кровью недели

Ослепительны и легки,
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки;

здесь же может быть упомянуто еще одно Гумилёвское стихотворение 1915
года — «Солнце духа», ритмически и семантически (своей солярной
символикой) близкое мандельштамовскому переводу:

Как могли мы (…)
Не мечтать об огнезарном бое (…).
Солнце духа радостно и грозно
Разлилось по нашим небеса

Кроме того, «Солнце духа» через использование растительной образности

Чувствую, что скоро осень будет,
Солнечные кончатся труды
И от древа духа снимут люди
Золотые, зрелые плоды
3 августа 1921 г. Гумилев был арестован по обвинению в участии в
контрреволюционном заговоре, а 25 августа 1921 г. — расстрелян.
В творчестве Николая Гумилева прослеживается эволюция от
символизма к акмеизму, предполагающему реалистическое мировосприятие.
Пережив период ученичества, Гумилев очень скоро нашел свою тему, своего
героя. Стремясь к ясности, точности, психологической достоверности и
объективности, Гумилев создает героя, воплощенного в разных образах-
масках. Он часто использует вечные образы мировой литературы и
мифологии (Дон Жуан, Адам, Синдбад, Одиссей) и трактует их оригинально.
6. Заключение. Две «мужских» поэтики Гумилёва и Мандельштама

В поэзии, как и в жизни, Гумилев стремился воплотить идеал
совершенной мужественности, заявленный акмеистами. Составляющие этого
идеала — три образа-маски: воин, путешественник, любовник. Эти разные
ипостаси лирического героя наиболее приближены к автору.
В гумилевской системе персонажей значительное место занимают и
персонажи, далекие от автора, в частности: животные, мифические и
абстрактные существа, женщины. Поэт часто использует образы животных в
создании развернутой метафоры, например, в стихотворениях «Слоненок»,
«Носорог», «Леопард».
Мир Гумилева — это мир красочный, яркий, населенный
экзотическими существами и растениями, а также узнаваемый мир уездного
городка или среднерусского уголка природы, свидетельствующий о
неизменной любви поэта к жизни, к родине, к женщине, к Богу. Его
жизненное кредо выражено в строчках стихотворения:
Есть Бог, есть мир, они живут вовек, А жизнь людей мгновенна и
убога, Но всё в себе вмещает человек, Который любит мир и верит в Бога.

Александр Абрамов в статье «Заметки о Гумилёве и
Мандельштаме» говорит, что Гумилёв считал: «Акмеизм приходит на
смену умирающему символизму». Акмеисты добивались в своих стихах
большей конкретности, большей точности деталей и чёткости рисунка,
большей реалистичности изображения. Надо сказать, что Гумилёв,
Мандельштам и Ахматова  очень разные поэты. Мужественная поэзия
яркого  романтика Гумилёва очень далека от тонкой чувственной поэзии
Ахматовой. Мандельштам в своём творчестве прошёл несколько этапов.
Процитирую здесь Википедию:
"Период «Камня»: сочетание «суровости Тютчева» с «ребячеством
Верлена». «Суровость Тютчева» — это серьёзность и глубина

поэтических тем; «ребячество Верлена» — это лёгкость и
непосредственность их подачи.
Слово — это камень. Поэт — архитектор, строитель.
Период «Тристий», до конца 1920-х годов: поэтика ассоциаций. Слово — это
плоть, душа, оно свободно выбирает свое предметное значение. Другой лик
этой поэтики — фрагментарность и парадоксальность.
Период тридцатых годов XX века: культ творческого порыва и культ
метафорического шифра".
Лирический герой Гумилева воплощает жизнеутверждающую суть его
Поэзии. Это, как правило, волевой, сильный, отважный человек. Три
ипостаси гумилевского идеала совершенной мужественности диктуют темы
его поэзии: тема путешествия или странствия, военная тема и тема любви.
Они, разумеется, не исчерпывают тематику поэзии Гумилева, но дают
объемное представление о его лирическом герое.
В зрелой философской лирике поэта появляется еще одна, высшая
ипостась лирического героя, которая связана с его пониманием сути
творчества.
Разница в возрасте Гумилёва и Мандельштама всего пять лет. Но
Гумилев ушёл из жизни на 10 лет раньше Мандельштама, на его творчество
выпали 1920 –е годы, Мандельштам перенёс к тому же и 1930-е: террор,
репрессии. Всё же Гумилёв открыто против политики не выступал, для него
задача была одна, как сохранить в революционную и постреволюционную
эпоху поэзию. Открыто поддерживая монархию, он не смог противостоять
новопришедшему миру. Мандельштам же, понимая, что поэзия на время
остаётся в тени, смело выбирает источник самовыражения и открыто своей
прозой выступает против власти. Конец их жизни трагичен, но они оба
оставили след в творческом мире поэзии.