Международные санкции как механизм принуждения

Содержание
TOC \o "1-3" \h \z \u Введение PAGEREF _Toc83081908 \h 3Глава 1. Понятие принуждения, характерные черты PAGEREF _Toc83081909 \h 51.1 Сущность мер принуждения в праве и его черты PAGEREF _Toc83081910 \h 51.2 Виды санкций и их влияние на российскую экономику PAGEREF _Toc83081911 \h 8Глава 2. Понятие международного принуждения PAGEREF _Toc83081912 \h 202.1 Институт принуждения в международном праве PAGEREF _Toc83081913 \h 202.2 Виды принуждения в международном праве PAGEREF _Toc83081914 \h 28Заключение PAGEREF _Toc83081915 \h 37Список использованной литературы PAGEREF _Toc83081916 \h 39

Введение
Актуальность исследования. Всем известный факт о том, что 2014 год стал началом введения ограничительных мер или «санкций», особенно, для России. Санкции носят односторонний характер, однако, природа их возникновения до сих пор не известна, поэтому, в данной работе предлагается выявить, в первую очередь, их сущность. В первую очередь, возникают проблемы при попытке дать дефиницию таким мерам, и установлении возможности отождествления ограничительных мер отдельных государств с международными санкциями.
Существуют и прочие актуальные проблемы – касательно возможности считать односторонние ограничительные меры одной из форм принудительных мер, правомочии отдельных субъектов по своему усмотрению толковать в действиях других нарушения правовых норм и, как следствие, применять соответствующие меры и т.д. В конечном счете, необходимо решить ключевой вопрос – вписываются ли односторонние ограничительные меры в современную систему международного права или же представляют собой иное явление.
Отметим, что в продолжении актуальности темы данного исследования следует отметить роль методов государственного управления. Так, существуют следующие методы государственного управления: убеждение и принуждение.
Одна из особенностей современной системы международного права, основанной на Уставе Организации Объединенных Наций, – строгое ограничение правомерных оснований и пределов применения принуждения в межгосударственных отношениях. Принуждение в современном международном праве допустимо либо в качестве меры в ответ на международно-противоправное деяние (в виде санкций или контрмер), либо при осуществлении права на самооборону в соответствии со ст.51 Устава ООН. Все остальные случаи его применения нелегитимны, представляют собой насильственный произвол.
Цель курсовой работы – сущность международных санкций, как механизма принуждения.
Достижение указанной цели предполагает решение ряда более частных научных задач:
– определить сущность термина «принуждения» в современной системе отечественного права и анализ их видов;
– определить сущность термина «принуждения» в современной системе международного права и анализ их видов.
Методологическими основами исследования выступают как философские и общенаучные методы познания (анализ и синтез, индукция и дедукция, критический и диалектический методы и т.д.), так и методы, характерные непосредственно для юридической науки (исторический, структурно-логический, формально-юридический, сравнительно-правовой и т.д.).
Курсовая работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

Глава 1. Понятие принуждения, характерные черты1.1 Сущность мер принуждения в праве и его чертыПринуждение — это форма влияния, характеризующаяся высоким уровнем оказываемого давления (constraint) или понуждения (compulsion). Принуждение может выражаться рядом способов — от экономического, социального или политического ограничения до угрозы применить санкцию или же непосредственное ее применение.
Если определять различие между влиянием, властью (как властным могуществом) и принуждением, то власть будет наиболее всеохватывающим из этих понятий, подминающим под себя все средства побуждения или понуждения.
В этой схеме власть (power) представляет собой форму влияния и угрозу нанесения серьезного урона или сурового лишения за неповиновение. Форма власти (властного могущества) предстает перед принуждаемым в виде перспективы серьезного урона или сурового лишения, которые ожидают его.
Действительно, для того, кого принуждают, неповиновение повлечет за собой исполнение грозящего ему наказания, но и повиновение будет сопряжено с серьезным уроном.
В частности, И.В. Лапшина и A.B. Алексеева разграничивают понятия «государственное принуждение» и «правовое принуждение». В государственном выделяют «угрозу применения силы», основанной на законе в качестве ключевого отличительного признака, в то время как правовое, по их мнению, проявляется в «наложении государственной воли...», в том числе «в форме запрета-позволения, а также с целью давления» [1, с. 238].Принуждение в праве выступает как правовое принуждение и в этом качестве обладает рядом специфических черт.
Во-первых, это государственное принуждение, под которым понимается внешнее воздействие на поведение, основанное на организованной силе государства и направленное на безусловное утверждение государственной воли.
Во-вторых, это разновидность государственного принуждения, ибо государственное принуждение может быть не только правовым, но и выражаться в прямых, фактических актах принуждения, т.е. своего рода актах государственного насилия.
В-третьих, правовое принуждение отличает особая цель — оно всегда есть принуждение к осуществлению юридических норм, предписаний права.
В-четвертых, правовое принуждение — это такое принуждение к осуществлению норм права, которое производится на законных, т.е. на правовых основаниях. Ведь и к выполнению юридических предписаний можно принуждать незаконно. Например, возлагать юридическую ответственность без достаточных на то оснований.
В-пятых, правовому принуждению свойственны определенные процедурные формы, в которых оно должно осуществляться, т.е. сам процесс осуществления правового принуждения должен быть регламентирован правом.
Эти процедурные формы для разных случаев могут быть различными по степени своей сложности и развитости, но они должны быть. Так, в системе права существуют целые правовые отрасли, которые имеют лишь одно назначение — установить порядок, процедуру реализации правовых санкций. Это отрасли процессуального права — гражданское процессуальное право, уголовно-процессуальное право и др.
Некоторые авторы используют как синонимичные понятия «меры государственного принуждения» и «формы государственного принуждения» [ REF _Ref83082954 \r \h 2, с. 135—136]. На наш взгляд, это не вполне оправдано, понятие «мера» отвечает на вопрос: «что применяется», понятие форма — «как применяется».
Меры правового принуждения — это основанные на нормах права негативные обременения, возлагаемые на лицо, с целью выполнения им определенных обязанностей без его согласия.
Меры правового принуждения можно разделить на виды. Выделяют превентивные (предупредительные) меры, меры правовой защиты и меры юридической ответственности. Они различаются, прежде всего, по своим основаниям и целевому назначению.
Юридическим основанием превентивного принуждения являются такие обстоятельства, которые с высокой степенью вероятности позволяют предположить возможность нанесения обществу необратимого ущерба. То есть в данном случае действуют юридические презумпции, которые базируются на длительных наблюдениях жизненной практики, обобщенных законодательством и юридической наукой.
В основе превентивных мер может лежать и стихийное бедствие (возможна реквизиция транспорта для борьбы с ним), и правомерное поведение (досмотр авиапассажиров и их багажа), и отрицательная характеристика личности (изъятие охотничьего огнестрельного оружия) в определенных законом случаях.
Назначение превентивных мер как раз и состоит в том, чтобы предотвратить негативные события.
Основанием мер защиты являются деяния, которые объективно противоправны и нанесли ущерб, но при этом не являются виновными. Отсутствие вины — характерный признак оснований мер защиты. И те меры, которые в теории гражданского права называют «безвиновной» юридической ответственностью, как раз и являются гражданско-правовыми мерами защиты. Ибо без вины юридической ответственности не может и не должно быть. Примером гражданско-правовой меры защиты является принудительное изъятие вещи на основе виндикационного иска у добросовестного приобретателя.
Назначение мер защиты — восстановить прежнее нормальное правовое положение путем принуждения субъекта к исполнению ранее возложенной, но не выполненной юридической обязанности. Дополнительные негативные последствия для субъекта, совершившего объективно противоправное деяние, могут наступать, но они имеют не основной, а сопутствующий характер.
Юридическая ответственность характеризуется тем, что она всегда связана с государственным принуждением. Это значит, что юридическая ответственность всегда предполагает возникновение охранительного правоотношения, в котором обязанная сторона — правонарушитель — вынуждена подчиниться требованию управомоченного — государства в лице его органов и должностных лиц. Государственное принуждение выступает содержанием юридической ответственности.
Подвоя итог краткого анализа отличительных признаков правового принуждения и его мер, отметим, что вопрос о сущности правового принуждения в настоящий момент развития правовой системы Российской Федерации является особенно актуальным, его всестороннее изучение позволит более глубоко познать сущность права.
1.2 Виды санкций и их влияние на российскую экономикуВопросы применения и последствий санкций в отношении Российской Федерации рассматривались такими учеными, как Телегина Е.А., Халова Г.О. [43], Дробот Е.В. [11], Махова А.В. [31], Маглинова Т.Г. [30], Макаров И.Н., Иванова А.А. [13], Косьмин А.Д., Кузнецова О.П., Косьмина Е.А. [25] и др. Особенности функционирования стран Евразийского экономического союза в условиях санкций рассматриваются в работах Дробот Е.В., Ивко Е.С. [12].
В контексте поставленной цели термин «санкции» будет трактоваться нами в широком значении, то есть как различные меры международного принуждения, применяемые коллективно или индивидуально отдельными государствами, а также международными организациями с целью оказания давления на политику других стран. Исходя из данного определения понятия «санкции» вытекает широкий перечень мер принуждения, которые в данной работе предлагается классифицировать по критерию инструментов санкционного воздействия.
В зависимости от применяемого инструментария санкции могут быть:
− политические, которые, в свою очередь, делят на дипломатические и процессуальные;
− военные санкции;
− санкции в сфере образования, культуры и спорта;
− коммуникационные санкции;
− экономические санкции: которые можно подразделить на торговые и финансовые.
Рассмотрим данную классификацию подробнее в разрезе конкретных прикладных инструментов, используемых в рамках каждого вида санкций.
1. Политические санкции представляют собой принудительные меры политического характера, реализуемые путем полного прекращения или частичного ограничения дипломатических отношений или членства в международных организациях (рис. 1).

Рисунок 1. Инструментарий политических санкций [26] 
С точки зрения американского адвоката, эксперта в области международного права, Ч. Хайда дипломатические санкции «не только являются проявлением национального негодования, но и говорят о желательности удовлетворения претензии» [45]. К дипломатическим санкциям также относится отзыв сотрудников дипломатических представительств, снижение интенсивности правительственных визитов на высшем уровне, прекращение действия виз. Примером подобного вида санкций является резолюция СБ ООН № 757 от 1992 года в отношении Республики Югославии [36].
Процессуальные санкции предусмотрены уставами большинства международных организаций. К ним относят лишение государства права на представительство в выборных органах ООН, приостановление членства или лишение права голоса в различных международных организациях.
2. Военные санкции – это самая крайняя мера, применяемая в ответ на агрессию, угрозу международному миру, порядку и безопасности, реализуемая путем незапрещенных военных мер принудительного характера в отношении государства – объекта санкций (рис. 2). Юридической основой для применения военных санкций являются ст. 41–42 Устава ООН, предусматривающие применение воздушных, морских и сухопутных сил, какие окажутся необходимыми для поддержания или восстановления международного мира и безопасности [1].

Рисунок 2. Инструментарий военных санкций [26] 
Часто военные санкции являются средством предупреждения совершения противоправных мер с еще большими последствиями (например, при глобальной террористической угрозе или угрозе применения ядерного или химического оружия). Формами военных санкций являются:
− блокада – разновидность военных санкций, предусматривающая принуждение страны-нарушителя в основном невоенными методами к разрешению конфликта. Так, морские блокады часто применялись в ХIX в. для препятствия морской торговле, как например, морская блокада 1827 г. в Великобритании, Франции и России в отношении Турции для ограничения их снабжения. Следует отметить, что ряд ученых, в том числе Ч. Хайд, не считают мирную блокаду военной санкцией как таковой [45] ;− самооборона применяется для отражения вооруженного нападения, привлечения государства-правонарушителя к ответственности и обеспечения международного порядка;
− миротворческие операции по принуждению к миру с целью предупреждения или прекращения военной активности. С 50-х годов прошлого века ООН организовала более 60 миротворческих операций [17];
− демонстрация военной силы, военного превосходства, а также действия, представляющие угрозу с целью принуждения или оказания давления на другое государство;
− разоружение, роспуск, контроль и ограничение вооруженных формирований и вооружения. Данные санкции Генеральная Ассамблея уполномочена рассматривать и давать в их отношении рекомендации членам ООН и СБ ООН. В широком смысле понимается существенное снижение военного потенциала страны путем прекращения производства вооружения, ликвидации военных баз и милитаристских организаций, прекращения производства и утилизация запасов химического, биологического, ядерного и других видов оружия массового уничтожения, эмбарго на поставку оружия. Примером такой санкции является запрет на поставки в Иран военной техники и вооружения, а также сокращение различных видов военного сотрудничества в соответствии с резолюцией СБ ООН № 1929 от 9 июня 2010 года [35].
3. Коммуникационные санкции включают целый ряд ограничительных мер, связанных с передвижением, связью и транспортом (рис. 3).

Рисунок 3. Инструментарий коммуникационных санкций [26] 
Коммуникационные санкции строятся на использовании следующих инструментов:
− запрет на въезд в страну является достаточно распространенной формой международных санкций. В частности, запрет на поездки применяется в отношении КНДР (Резолюция 1718, 2006 г.) [21], Ливии (Резолюция 1970, 2011 г.) [22], Сомали (Резолюция 751, 1992 г.) [20], Гвинеи-Бисау (Резолюция 2048, 2012 г.) [23], Центральноафриканской Республики (Резолюция 2127, 2013 г.) [24]. В основном запрет на поездки предусматривает, что все государства-члены должны принять необходимые меры для предотвращения въезда на их территорию или транзитного проезда через нее определенных лиц;
− полное или частичное ограничение железнодорожных, морских, воздушных, почтовых, телеграфных, радио иди других средств сообщения. Например, в соответствии с резолюциями СБ ООН в отношении КНДР (резолюция 1718 от 2006 г., 2270 от 2016 г., 2321 от 2016 г.) все государства должны запретить заход в их порты судов КНДР, запретить владение, лизинг, эксплуатацию, фрахт судов, находящихся в собственности, под контролем или эксплуатируемых КНДР, отказать воздушным суднам взлет с их территории, посадку на их территории или пролет над ней, если на борту имеются запрещенные предметы и т.д.
− ограничение по выдаче виз;
− выдворение из страны пребывания;
− облегченный порядок въезда только для определенной категории граждан;
− принуждение к отказу от гражданства своей страны;
− запрет отдельным лицам пользоваться активами, размещенными за пределами своего государства.
4. Санкции в сфере образования, культуры и спорта редко вводятся коллективно (на основании резолюции СБ ООН) и зачастую являются ограничительными мерами, вводимыми странами в одностороннем порядке для оказания давления на политику других стран (рис. 4).

Рисунок 4. Санкции в сфере образования, культуры и спорта [26] 
Данная группа санкций многообразна и может включать:
− запрет на участие в спортивных соревнованиях спортсменов, которые представляют страну – объект санкций со стороны организаторов соревнований. Примером в декабре 2019 года Всемирный антидопинговый комитет ввел санкции в отношении России: российских спортсменов отстранили от участия в крупных международных соревнованиях на четыре года. При этом спортсменам, не замешанным в допинговых махинациях, разрешили принять участие в соревнованиях только под нейтральным флагом;
− запрет на участие в спортивных соревнованиях спортсменов, представляющих страну – инициатора санкций. Примером может служить бойкотирование правительством США Олимпиады 1980 года, проводимой в СССР, из-за ввода советских войск в Афганистан в декабре 1979 года;
− запрет спортивных мероприятий на территории таргетируемой страны. В декабре 2019 года из-за возможных махинаций спортсменов с допинг-пробами Россию на четыре года лишили права принимать чемпионаты мира и подавать заявки на их проведение;
− запрет на поставку спортивного оборудования;
− запрет проката кинопродукции (кинофильмов и сериалов), трансляций телепередач и телевизионных каналов;
− запрет, квотирование и лицензирование распространения издательской (книжной) продукции;
− запрет проведения культурных мероприятий;
− запрет или сокращение молодежных обменов;
− исключение образовательных организаций из рейтингов или понижение их международной репутации, сложность международной аккредитации образовательных программ;
− непризнание документов об образовании.
5. Экономические санкции – это меры по снижению активности в экономической, финансовой сфере в отношении отдельных стран либо конкретных юридических и физических лиц, на которых введены санкции (рис. 5).

Рисунок 5. Инструментарий экономических санкций [26] 
5.1 Торговые санкции. В зависимости от применяемых инструментов торговые санкции могут включать:
− прекращение торговых отношений (с учетом объема устанавливаемых запретов бывает полное и частичное). Так, в XX веке полное торговое эмбарго было применено Соединенными Штатами Америки в отношении КНДР как реакция на участие в войне 1950–1953 годов. Под частичное эмбарго часто попадают оружие, нефть, продукция для ядерного производства, электроника и другая высокотехнологичная продукция, алкогольные напитки. Оружейное эмбарго на международном уровне применяется, например, в отношении Судана (Резолюция 1591 от 2005 г.);
− полный отказ от режима наибольшего благоприятствования торговле означает отмену обязательств предоставлять другим странам благоприятные условия в области экономических отношений [2];
− повышение таможенных пошлин. Примером могут служить таможенные пошлины, введенные США в 2019 году в отношении ряда европейских товаров, в том числе продукции винодельческой отрасли, что привело к сокращению экспорта французских вин на 17,5% за IV квартал 2019 года и означало общую потерю товарооборота в размере более 20%, по мнению Федерации экспортеров вин и спиртных напитков (FEVS) [5];− демпинг в международной торговле представляет собой продажу товаров по цене ниже нормальной стоимости (то есть стоимости аналогичного товара на внутреннем рынке) [41];
− превентивные закупки можно считать экономической санкцией (на практике – военной тактикой), где одна из воюющих сторон осуществляет закупки товаров у нейтральной стороны с целью лишения возможности использования данных товаров другими воюющими сторонами.
5.2 Финансовые санкции зачастую реализуются в форме замораживания активов физических и юридических лиц страны – объекта санкций, приостановки инвестиционного сотрудничества и ограничения доступа на финансовые рынки. Замораживание активов физических и юридических лиц является наиболее часто применяемой формой финансовых мер принуждения. Так, из 14 действующих режимов санкций Совета Безопасности ООН 13 содержат финансовые санкции в виде замораживания активов, например, в отношении Ливии (Резолюция 1970, 2011 г.) [22].
Исходя из данного определения понятия «санкции» вытекает широкий перечень международных мер принуждения, которые в данной работе предлагается классифицировать следующим образом: дипломатические и процессуальные, военные санкции, санкции в сфере образования, культуры и спорта, коммуникационные санкции и экономические санкции (торговые и финансовые). Наглядно предложенная классификация представлена таблице 1.
Таблица 1
Виды санкций по критерию применяемого инструментария [26] 

В связи с тем, что в современных условиях санкции используются странами в качестве инструмента политического и экономического воздействия, дальнейшее усиление международной конкуренции будет способствовать все более активному и разнообразному их применению. Кроме того, если еще несколько десятилетий назад в качестве инструмента влияния достаточно часто использовались военные меры, то сегодня такие способы не находят поддержки со стороны населения (избирателей) и одобрения мирового сообщества, а применение отдельных видов вооружения, например ядерного оружия, опасно и абсурдно априори. Поэтому именно индивидуальные и коллективные меры международного принуждения активно используются странами, существенно ограничивая международные отношения. Притом часть санкций имеет искусственный (формальный) характер и не несут за собой серьезные или весомые последствия, однако зачастую санкции оказывают существенное воздействие на международную торговлю, международное движение капитала, миграцию рабочей силы и т.д. Среди основных тенденций, препятствующих распространению санкций, можно назвать процессы международной экономической интеграции, которые не только снижают применение санкций и расширяют применение различных видов поддержки внутри союзов, но и позволяют коллективно ответить на санкции против других государств.
В контексте дальнейших исследований особый интерес представляют торговые и финансовые санкции, поскольку они влекут негативные последствия, причем не только на хозяйственную деятельность страны-объекта, но и на экономику страны – субъекта санкций. При этом степень воздействия определяется не только перечнем вводимых санкций, но и сложившимся балансом сил между всеми вовлеченными государствами и характером их экономического взаимодействия. Поэтому дальнейшие исследования авторов будут нацелены на качественную характеристику и количественное определение степени влияния санкций на экономику.

Глава 2. Понятие международного принуждения2.1 Институт принуждения в международном правеКак известно из общей теории права, принуждение представляет собой все неблагоприятные для делинквента последствия, вытекающие из совершения правонарушения и применения ответных мер другими субъектами права. Именно принуждение служит средством обеспечения реализации правовых норм и, соответственно, является неотъемлемым институтом любой отрасли права. Еще античное право знало принцип ubi jus, ubi remedies – где право, там и средства его обеспечения [29]. В то же время вопрос о наличии принуждения в международном праве – и даже допустимости такового – долгое время считался дискуссионным. В данном контексте можно отметить распространенные среди политологов нигилистические концепции международного права, акцентирующие отсутствие в нем механизмов юридического принуждения. Несмотря на свою юридическую несостоятельность, данные концепции до сих пор имеют своих сторонников. В частности, В.Пфафф в колонке в одной из ведущих американских газет «International Herald Tribune» утверждал, что «принуждение на международной арене – явление не правовое, а сугубо политическое, обеспечиваемое путем совместных действий государств» [54]. Известна доктрине и другая теория, в принципе отрицающая необходимость международно-правового принуждения. При этом ее сторонники исходят из известной гегельянской концепции мироустройства, согласно которой государства сами по себе являются сущностями высшей власти в человеческом обществе [51]. В частности, известный правовед Г.Нимайер говорил о том, что международное право должно быть «правом без силы», так как невозможно никакое принуждение в отношении государств [53]. Упомянутые концепции в настоящий момент не имеют сколько-нибудь весомой поддержки, считаются юридически несостоятельными. Дело в том, что ставя под вопрос наличие международно-правового принуждения, мы дефакто ставим под сомнение само существование международного права. А.Н.Талалаев, в частности, акцентировал, что «если бы в международных отношениях отсутствовала возможность принудительного осуществления международно-правовых норм, то нельзя было бы говорить о существовании международного права вообще» [42]. В подаче И.И.Лукашука, принуждение является необходимым элементом децентрализованного механизма функционирования международного права [29]. По мнению Г.Кельзена, международное право, как и любое другое право, представляет собой порядок, обеспеченный принуждением. Именно элемент принуждения отличает правовые нормы от моральных, религиозных и др. Аналогичного мнения придерживается и Дж.Кунц [49]: «Международное право без принуждения – абсолютный нонсенс». Естественно, что в течение исторического развития институт международно-правового принуждения пережил существенную эволюцию. Так, вплоть до начала XX в. государства исходили из того, что применение принуждения, силы является их неотъемлемым и ничем не ограниченным правом. Г.Гроций писал, что право народов, а также их законы и обычаи, отнюдь не осуждают войну [7]. По выражению Дж.Кунца, право шло по пути регулирования jus in bello (права войны), а не jus ad bellum (права на войну). Кроме войны государство могло прибегнуть по своему усмотрению к вооруженным и невооруженным репрессалиям, преследованию «по горячим следам» на территории другого государства, превентивным мерам и т.д. Акцентируем, что для совершения всех этих действий и признания их в принципе допустимыми – хотя и не очень желательными – не требовалось предшествующего противоправного деяния другого государства или иных правовых оснований. Предпринятая с созданием Лиги Наций попытка ограничить бесконтрольное применение принуждения, включая военную силу, провалилась по причине мягкости соответствующих правовых норм, необязательности их исполнения [49]. Беспрецедентно разрушительный характер Второй мировой войны, а также реальная угроза того, что новый полномасштабный конфликт может носить уже ядерный характер и повлечь гарантированное взаимное уничтожение воюющих государств, привели к осознанию необходимости ограничения принуждения, силы в международных отношениях. Все это в конечном итоге вылилось в создание Организации Объединенных Наций и формирование системы международного права в ее современном виде. Современное международное право, без сомнения, признает наличие и необходимость принуждения в межгосударственных отношениях. В то же время регулирование данного института в современных реалиях имеет свою специфику. Принуждение, играющее важную роль в обеспечении международного правопорядка, должно вместе с тем ограничиваться с целью не допустить злоупотребления правом, которое – как показывает нам история – зачастую приводит к произволу, подрыву мира и стабильности. В связи с этим отличительной чертой современного международного права является, например, детальная регламентация применения принуждения. По мнению С.В.Черниченко, «вряд ли можно обнаружить какую-либо разновидность применения силы в межгосударственных отношениях, которая бы выходила за пределы международного права» [46]. Таким образом, Устав ООН, а за ним и международное право в целом встали на путь строгого ограничения оснований правомерности принуждения [18]. Принуждение допустимо либо в качестве меры в ответ на международно-противоправное деяние, либо при осуществлении права на индивидуальную или коллективную самооборону в соответствии со ст.51 Устава ООН. В первом случае в зависимости от применяющего субъекта принудительные меры могут проявляться в форме санкций («вертикальные», применяемые международными организациями, прежде всего СБ ООН) или контрмер («горизонтальные», имплементируемые государствами) [16]. Учитывая, что в международном праве – в отличие от внутригосударственного – отсутствует централизованный аппарат принуждения суверенных субъектов к соблюдению правовых норм, средства такого принуждения находятся в руках самих государств. Именно государства и используют принуждение – как непосредственно, так и через механизмы международных организаций [4]. Таким образом, только перечисленные выше случаи составляют принуждение в юридическом смысле, которое не может считаться насилием, так как является одним из допустимых и даже необходимых средств реализации права. Все иные случаи применения принуждения считаются неправомерными, представляют собой насильственный произвол [39]. Соответственно, выходящие за рамки международного права силовые действия некорректно называть «принудительными мерами». Иначе это приведет к размыванию термина, зарезервированному в Уставе ООН для описания правомерного поведения, юридической путанице и подмене понятий. Относительно самого понятия «принудительные меры» в науке международного права до сих пор не выработано единого подхода. Более того, как утверждает Ю.Н.Жданов, ряд юристов-международников зачастую избегают использовать данный термин, заменяя его понятием «санкции» [16]. Некоторые исследователи определяют принудительные меры исключительно как репрессалии и реторсии, осуществляемые государствами [32]. В других работах термин «принудительные меры» используется только в контексте правомерного применения военной силы (санкции в этом случае – принудительные меры без использования военной силы). По нашему мнению, все эти позиции необоснованно сужают содержание термина «принудительные меры» или заменяют его другим понятием. Как представляется, в целом можно согласиться с авторами Словаря международного права, определившими принудительные меры как «меры, принимаемые в соответствии с Уставом ООН в целях устранения угрозы миру, нарушения мира или ликвидации акта агрессии. К ним прибегают в крайних случаях, чтобы положить конец противоправному поведению сторон в конфликте, создающем угрозу миру либо являющемся нарушением мира или актом агрессии» [9]. Такая трактовка напрямую вытекает из положений Устава ООН, в частности пп.5, 6 ст.2, ст.5, ст.45, ст.50 и п.1 ст.53. В то же время в настоящее время обоснованно широкое признание получила концепция, согласно которой к принудительным мерам – помимо действий на основании гл.VII Устава – относят и правомерные контрмеры отдельных государств. Принудительные меры преследуют две основные цели – правовосстановительную и штрафную. Первая заключается в устранении вреда от деликта, восстановлении нарушенных прав, обеспечении исполнения обязательств и др.; вторая – в создании правового урона, обременений для правонарушителя (например, оккупация его территории, лишение права голоса в международной организации). Подчеркивается, что указанные цели взаимосвязаны: «одна из них обеспечивает неизбежность соблюдения существующего правопорядка, другая содержит определенную социальную программу – воспитание субъектов международного права в духе уважения международного правопорядка» [10]. В то же время, например, Т.Н.Нешатаева утверждает, что основная цель принуждения в международном праве – предупреждение правонарушений – по-разному преломляется в содержании тех или иных мер. Одни из них могут предусматривать лишь восстановление ущерба и предоставление удовлетворения потерпевшему, другие – и восстановление ущерба, и применение принуждения к нарушителю; возможны случаи с полным набором негативных для делинквента последствий [3]. Принуждение в международном праве, очевидно, самым тесным образом связано с понятием силы, является одним из ее проявлений. В самом общем виде сила может быть определена как способность одного субъекта международного права влиять на поведение другого в желаемом для себя направлении. В этой связи необходимо прояснить вопрос о том, как применение принудительных мер вплоть до использования военной силы согласуется с нормой п.4 ст.2 Устава ООН, устанавливающей категорический запрет на угрозу силой или ее применение. Полностью разделяем мнение Н.А.Ушакова о том, что положения п.4 ст.2 Устава ООН распространяются только на т.н. «первичные», регулятивные правоотношения, то есть определяющие общий порядок осуществления международных отношений. Применение же принуждения представляет собой «вторичное», охранительное правоотношение, являющееся следствием предшествующего правоотношения, породившего противоправное деяние. Из этого же исходила Комиссия международного права (КМП) ООН при разработке проекта Статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния. В специальном комментарии КМП было отмечено, что нормы об ответственности и принуждении можно назвать «вторичными», так как они определяют правовые последствия невыполнения обязательств, предусмотренных «первичными» нормами. Комиссия посчитала разграничение данных категорий необходимым, чтобы в полной мере проанализировать суть международно-правовых принуждения и ответственности [27]. Таким образом, применение силы, принуждения в сфере регулятивных, «первичных» отношений категорически запрещено п.4 ст.2 Устава ООН. В то же время, оно не только допустимо, но и абсолютно необходимо во «вторичных», охранительных правоотношениях. Иными словами, существует как незаконное применение силы в урегулированном международным правом межгосударственном общении в соответствии с п.4 ст. 2 Устава ООН, так и законное принуждение в случаях нарушения установленного правопорядка. Основания правомерного применения принудительных мер, как уже упоминалось, строго ограничены Уставом ООН. Другой немаловажный вопрос – подразумевает ли международно-правовое принуждение обязательное применение силы. Так, В.А.Василенко утверждает, что принудительные меры применяются «в случае отказа нарушителя прекратить международное правонарушение, восстановить права потерпевших и/или добровольно выполнить обязательства, вытекающие из его международно-правовой ответственности» [3]. Следовательно, добровольное выполнение субъектом-нарушителем своих вытекающих из деликта обязательств не составит реализацию международно-правового принуждения. Данная позиция весьма убедительно оспаривается. По мнению П.М.Куриса, элемент принуждения присутствует и в самой обязанности возмещения вреда, причиненного международным правонарушением. Дело в том, что в случае применения против нарушителя принудительных мер с использованием силы правильно говорить о «чистом» принуждении, без такового – об «идеальном». Осуществляемое делинквентом добровольное возмещение ущерба от совершенного правонарушения также является для него нежелательным, вынужденным последствием такого деликта, которое он обязан выполнить под угрозой потенциального «чистого» принуждения [27].
Проведем анализ понятия «принуждения» в реализме Ганса Моргентау.
Исследования политического реализма последних десятилетий направлены на критику якобы бытовавшего в среде реалистов и неореалистов упрощенного понимания власти как материального могущества. Фигура Ганса Моргентау как основателя школы политического реализма используется в рамках этой критической традиции для переопределения ключевых понятий реализма и критики политического реализма как «неверного своим корням».
Толкование, предложенное Бером и  Рёшем, обнаруживает у  Моргентау два типа власти: эмпирический (pouvoir), описывающий реальные отношения подчинения и принуждения между людьми, и нормативный (puissance), под которым подразумевается власть как автономия и  способность к  творению ценностей. Нормативная власть в таком прочтении сближается с понятием власти у Ф. Ницше и Х. Арендт и в пределе подчиняет политическую власть той или иной морали. Исчезновение отдельных понятий в англоязычных работах Моргентау объясняется Рёшем как отказ от рассмотрения нормативного понятия власти и смещение внимания на эмпирическую власть. На наш взгляд, попытка разделить понятие власти на два понятия, обозначающие предположительно разные феномены, недопустима. Два понятия власти из предисловия Бера и Рёша обладают этическими коннотациями. Pouvoir в тексте Рёша ассоциируется с насилием и принуждением, тогда как puissance носит эмансипирующий и творческий характер.
Суммируя сказанное Бером и Рёшем, можно заключить, что pouvoir в их трактовке — это способность подчинять других людей своей воле, которая подразумевает возможность принуждения, насилия.
В итоге, понятие власти у Моргентау неразрывно связано с насилием/принуждением, и потому не может быть разделено на два. Попытка устранить насилие из понятия о власти и политике противоречит программе политического реализма, предложенной Гансом Моргентау, и лишает реализм его критического потенциала.
Фактом является и сближение некоторых версий реализма и либерализма. Поэтому, проведем анализ трактования понятия «принуждения» с точки зрения либерализма.
Так, либерализм – это способ государственного управления, где принуждение должно рассматриваться, как мера ограничения свобод человека. В тоже время, государство преследует цель, заключающуюся в отражении преимуществ своих ценностей в культурном плане, обогащать мировоззрение всех людей, разделяющих другие взгляды, не ущемляя никого, а привлекая на свою сторону, для того чтобы в конкурентной среде создавать образ «правильного» гражданина. Единство людей, проживающих в государстве в условиях сохраняющегося плюрализма ценностей, будет свидетельствовать о том, что государство действует эффективно.
Однако, утверждая пространство негативной свободы, мы неминуемо учреждаем политические институты, которые создают возможность для индивидов прожить жизнь так, как они хотят. Более того, по мысли Галстона, либеральное государство должно поддерживать в том числе нелиберальные концепции человеческой жизни. Необходимы институты, которые будут реально защищать свободу людей на самовыражение, что сейчас принято называть институтами демократического общества, основанными на принципах либерализма. Если мы пытаемся исключить возможность самоопределения людей, то исключаем мирное сосуществование (в том числе то, о котором говорит в своих работах Джон Грей). По нашему мнению, идея мирного сосуществования должна содержать идею негативной свободы, свободы жизненного самоопределения, а не строиться по принципу жесткого «принуждения к миру», что лишь скрывает конфликт ценностей, но не избавляет от него. Галстон развивает теорию либерального плюрализма, основанного на трех ключевых принципах: плюрализме ценностей, политическом плюрализме и свободе выражения (expressive liberty). Он излагает свое видение идеального общества, «в котором политические институты действуют в ограниченной сфере и в котором семьи, гражданские ассоциации и религиозные общины в широких пределах могут организовываться и действовать в соответствии с принципами, отличными от тех, которые регулируют публичную сферу» [49].Подводя итоги, стоит сказать, что, принимая факт существования плюрализма ценностей, государство должно быть организовано таким образом, чтобы обеспечить гражданам благополучную жизнь, соответствующую их планам и идеалам, обладая необходимой для этого негативной свободой в том смысле, в котором ее понимает И. Берлин. Обеспечить институциональное разделение на государственное и негосударственное и при этом заботиться о том, чтобы каждый из типов институтов гарантировал свободы граждан. Очевидно, что не каждая идеология и политический режим подходят для этого. Мы можем принять только ту идеологию, которая признает широкий круг свобод человека, позволяющих ему провести жизнь со своим личным планом.
2.2 Виды принуждения в международном правеСчитаем необходимым в рамках настоящего параграфа дать общую краткую характеристику зафиксированных в Уставе ООН случаев правомерного применения принуждения, прежде всего с целью определить их сущность и отграничить друг от друга. Говоря о санкциях, необходимо прежде всего отметить многозначность данного термина. Это, по мнению Н.А.Ушакова, не является чем-то необычным с учетом общей «бедности» юридического языка [44]. Словарь международного права определяет санкции как:
1. структурный элемент нормы международного права, указывающий на неблагоприятные последствия в случае ее нарушения;
2. принудительные меры, осуществляемые международными организациями, прежде всего ООН;
3. особую политическую форму международно-правовой ответственности как следствие международно-правовой ответственности;
4. индивидуальные и коллективные принудительные меры, являющиеся ответом на правонарушение;
5. меры принуждения, которые применяются против государства, уклоняющегося от ответственности за совершенное им правонарушение [40].
В контексте международно-правового принуждения, на наш взгляд, термин «санкция» целесообразно использовать исключительно применительно к мерам, принимаемым Организацией Объединенных Наций. Ст.39 Устава ООН закрепляет за Советом Безопасности ООН право определять существование угрозы миру, его нарушения или акта агрессии. Важно отметить, что данное правомочие является исключительной прерогативой Совбеза ООН; при отсутствии соответствующего решения данного органа никакая другая международная организация или государство не могут обосновывать свои действия наличием существенной угрозы миру и безопасности. Устав ООН наделяет Совет Безопасности необходимыми инструментами воздействия на правонарушителя. Среди таких принудительных мер – полный или частичный перерыв экономических отношений, железнодорожных, морских, воздушных, почтовых, телеграфных, радио или других средств сообщения, разрыв дипломатических отношений, а также действия воздушными, морскими или сухопутными силами, какие окажутся необходимыми для поддержания или восстановления международного мира и безопасности (ст.41, 42). Список принудительных мер, предусматриваемых Уставом ООН, не является исчерпывающим. Понятие санкция в Уставе ООН не зафиксировано. Вместе с тем, сам Совбез ООН квалифицирует принимаемые им принудительные меры по гл.VII Устава именно как санкции. В частности, в резолюции 2170 (2014) говорится о применении «санкционных мер» в отношении лиц, связанных с группировкой «Исламское государство», деятельность которой представляет угрозу международному миру и безопасности. Комитеты в составе СБ ООН, следящие за имплементацией принудительных мер, называются санкционными [37]. В отечественной доктрине международного права также широко распространено мнение о возможности равнозначного употребления терминов «принудительные меры» и «санкции» применительно к деятельности ООН. В современном Словаре международного права содержится следующее определение: «международные санкции – принудительные меры, осуществляемые международными организациями, прежде всего ООН. Считается общепризнанным, что характером санкций обладают коллективные меры по гл.VII Устава ООН» [1]. Более ранняя версия Словаря международного права 1982 г. содержит схожую формулировку, еще сильнее увязывающую понятие санкции с деятельностью СБ ООН: «меры, применяемые по решению Совета Безопасности в целях устранения угрозы миру, нарушения мира или ликвидации акта агрессии». И.И.Лукашук – со ссылкой на позицию КМП ООН – подчеркнул: «ныне термин «санкция» стоит использовать для обозначения принудительных мер, принимаемых международными организациями, особенно на основании главы VII Устава ООН» [29]. Т.Н.Нешатаева также предлагает понимать под санкциями «все меры охраны международного правопорядка, закрепленные нормами международного права, носящие принудительный характер и применимые в случае правонарушений к государству-делинквенту с помощью институционного механизма международных организаций» [32]. Об обязательной увязке санкций с деятельностью международных организаций, прежде всего ООН, говорит и Ю.Н.Жданов [49]. Анализ документов, практической работы СБ ООН и доктринальных источников позволяет говорить о том, что термин «санкция» получил юридическое закрепление и является общепринятым в отношении деятельности самой Организации. Понятие «санкция» применительно к принудительным мерам СБ ООН зафиксировано и в российском законодательстве. Например, ст.37 Федерального закона «Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности» №164-ФЗ от 08.12.2003 г. закрепляет, что «в соответствии с указами Президента Российской Федерации внешняя торговля товарами, услугами и интеллектуальной собственностью может быть ограничена мерами, принятие которых необходимо для участия Российской Федерации в международных санкциях в соответствии с Уставом ООН». Аналогичное положение содержится в п.3 ст.6 Федерального закона «О военно-техническом сотрудничестве Российской Федерации с иностранными государствами» №114-ФЗ от 19.07.1998 г. Таким образом, термин «санкция» входит в более широкое понятие «принудительные меры» и представляет собой одно из проявлений таких мер. Санкцию в данном смысле необходимо отграничивать от контрмер – другой формы принуждения в ответ на противоправное деяние государства. Контрмеры – принудительные меры, принимаемые индивидуально потерпевшим государством к государству-делинквенту в ответ на противоправное деяние . В своем решении по делу «Габчиково-Надьмарош» Международный Суд ООН подчеркнул, что «контрмеры могут оправдать в ином случае противоправные действия, предпринятые в ответ на предшествовавшее международно-противоправное деяние другого государства» . В отличие от санкций, применение контрмер возможно лишь по линии государство-государство. Другие особенности контрмер: они являются элементом децентрализованного механизма принуждения правонарушителя; по общераспространенному мнению, не могут быть сопряжены с вооруженной силой и др.
Разделение санкций и контрмер – тенденция относительно новая. Ранее для описания принудительных мер и международных организаций, и государств традиционно использовался общий термин «санкции». Вместе с тем всецело поддерживаем позицию, что применение понятия «санкция» к мерам пострадавшего государства в отношении государстваправонарушителя может создать впечатление о зависимости одного от другого. Это недопустимо с учетом императивного принципа суверенного равенства государств в международно-правовых отношениях. Имеющиеся ссылки на то, что термин «контрмеры» является якобы неустоявшимся, на наш взгляд, не имеют под собой достаточных оснований. Такой подход нашел поддержку при разработке проекта Статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния. КМП ООН подчеркнула, что термин «контрмеры» представляется самым нейтральным и емким для описания различных мер, которые потерпевшие государства могут применять на законных основаниях в отношении государств-правонарушителей. Несмотря на имеющиеся отличия, санкции и контрмеры, как уже не раз отмечалось, являются частью единого института международно-правового принуждения. Их применение возможно лишь при наличии международно-противоправного деяния государства. Санкции и контрмеры, в свою очередь, нужно отделять от понятия самообороны. Самооборона – один из видов правомерного применения принуждения, ответная мера на вооруженное нападение, одно из тягчайших международно-противоправных деяний.
Суть самообороны можно свести к следующему:
1. является средством борьбы не с агрессией (признание ее существования – исключительная прерогатива Совбеза ООН), а с вооруженным нападением;
2. направлена на защиту жизненных интересов государства, включая его территориальную целостность и политическую независимость;
3. предусматривает право государства на ответные вооруженному нападению действия.
Согласно ст.51 Устава ООН, возможны два вида самообороны – индивидуальная и коллективная.
Индивидуальная самооборона – оборонительные действия государства или государств, непосредственно подвергшихся вооруженному нападению.
Коллективная самооборона (термин активно критикуется; акцентируется, что более правильное название – коллективная оборона) – помощь, которую оказывает одно государство другому государству против совершенного нападения2 . Самооборону нельзя признать исключением из принципа неприменения силы или угрозы силой по п.4 ст.2 Устава ООН. Это – неотъемлемое право любого государства на самозащиту, непосредственное противодействие посягательству на территориальную целостность и политическую независимость, на само существование государства. В рассматриваемом контексте принципиальный вопрос – соотношение самообороны с санкциями и контрмерами. Д.Боуэтт отмечал, что самооборона принципиально отличается от санкций. Во-первых, она правомерна только в ответ на вооруженное нападение; во-вторых, ее основная цель – не наказание нарушителя, а непосредственное пресечение тяжкого правонарушения, защита собственной государственности [47]. Из тех же соображений исходит В.Давид: «суть самообороны – заставить государство прекратить нарушение императивной нормы и отказаться от нападения, а не добиться возмещения нанесенного ущерба» [49].
Не рассматривает самооборону в качестве меры-санкции и КМП ООН. В проекте Статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния ст.34 «Самооборона» была сознательно выделена от ст.30 «Ответные меры в отношении международно-противоправного деяния». Впрочем, Ю.Н.Жданов, например, все же считает, что самооборона – специфическая, самая сильная контрмера в руках миролюбивых государств против вооруженного нападения. При ее осуществлении государство не только защищает себя, но и вносит вклад в обеспечение мира и сохранение стабильности [16]. Как отмечалось выше, международно-правовое принуждение зачастую смешивается, отождествляется с международно-правовой ответственностью. Проявляется это, в числе прочего в том, что с одной стороны международные санкции и контрмеры считают формой ответственности государства; с другой – формы ответственности государства рассматриваются как принудительные меры. В известной степени отождествление принуждения с ответственностью можно считать оправданным. Причины: всякое международно-противоправное деяние государства влечет за собой его международно-правовую ответственность, которая, помимо прочего, заключается в возможности применить к делинквенту предусмотренные международным правом принудительные меры. В ряде случаев принудительная мера совпадает по времени с наступлением международно-правовой ответственности, например, в случае совершения агрессии. П.М.Курис отмечал, что ответственность и санкции являются близкими, тесно связанными, предопределяющими друг друга явлениями: «ответственность представляет собой реализацию санкции, следствие действия и применения санкции» [27]. Как акцентировал В.А.Василенко, причина частого смешения принуждения и ответственности – в равнозначном отнесении и форм ответственности, и мер принуждения к негативным для правонарушителя последствиям под влиянием внутригосударственных концепций, которые в значительной степени основаны на отождествлении двух явлений. Кроме того, и то, и другое используется для достижения единой цели – обеспечения порядка и законности. Санкции в качестве одной из форм ответственности за международнопротивоправные деяния выделяли многие известные отечественные и зарубежные правоведы. Среди них – Г.И.Тункин, Д.Б.Левин, Ю.В.Петровский, Э.И.Скакунов и др. На наш взгляд, более аргументированной представляется другая позиция, согласно которой ответственность и санкции, будучи тесно взаимосвязанными, представляют собой различные правовые явления. По мнению И.И.Лукашука, «принуждение представляет собой самостоятельный институт, связанный с ответственностью, но обладающий иными характеристиками. Контрмеры и санкции являются средством обеспечения реализации правоотношений ответственности». Международная ответственность в данном случае действительно является последствием международно-противоправного деяния, однако не сводится исключительно к применению и реализации санкции. Осуществление международной ответственности – совокупность правовых действий по установлению наличия в данном конкретном случае международно-противоправного деяния, определению предусмотренной санкции и ее реализации. В таком случае санкция причинно обусловливается возникновением ответственности в результате наличия противоправного деяния. Возникновение ответственности, таким образом, может рассматриваться как выявление связи между конкретным государством, совершившим международно-противоправное деяние, и предусмотренными для него в данном случае неблагоприятными юридическими последствиями в виде санкций. По мнению Ю.Н.Жданова, принуждение – один из элементов международно-правовой ответственности, представляющий собой последствия противоправного деяния, главным из которых является право потерпевшего государства соответствующим образом отреагировать на данный деликт. В.А.Василенко, опираясь на материалы КМП ООН и другие доктринальные источники, также четко разграничил принуждение и ответственность. По его мнению, несмотря на тесную взаимосвязь, международно-правовые санкции и международно-правовая ответственность по юридической природе и функциям – институционно различные правовые явления. Международно-правовая ответственность не обязательно сопряжена с применением санкций, поскольку противоправное деяние порождает ответственность делинквента независимо от того, применяются международно-правовые санкции или нет, и поскольку государство-правонарушитель может пойти на добровольное исполнение обязанностей, вытекающих из его ответственности. Принудительные меры не являются формами ответственности за противоправные деяния, впрочем как и формы международно-правовой ответственности не выступают в качестве принуждения. Нельзя в таком случае согласиться и с тезисом о том, что принуждение причинно обусловливает ответственность. На деле правонарушение порождает правоохранительное отношение ответственности, создающее для сторон новые права и обязанности. Основанием для применения принуждения же является не сам по себе деликт, а отказ виновного государства прекратить его и/или выполнить обязанности из международно-правовой ответственности. Такой отказ представляет собой уже новое, вторичное правонарушение, посягающее на сам принцип ответственности и являющееся основанием для применения принуждения. Таким образом, международно-правовая ответственность – необходимое и прямое следствие международно-противоправных деяний, в то время как принудительные меры – только возможное и опосредованное их следствие. В этом отношении, по мнению М.В.Кешнер, ответственность первична, а принуждение вторично. Кроме того, отмечается, что лишения, причиняемые делинквенту принудительными мерами, – результат непосредственной реализации полномочий потерпевшим государством; формами ответственности – следствие реализации обязанностей самого правонарушителя.

ЗаключениеВ результате проведенного исследования получены следующие выводы.
Подвоя итог краткого анализа отличительных признаков правового принуждения и его мер, отметим, что вопрос о сущности правового принуждения в настоящий момент развития правовой системы Российской Федерации является особенно актуальным, его всестороннее изучение позволит более глубоко познать сущность права.
Несмотря на то, что термин «санкции» не зафиксирован в Уставе Организации Объединенных Наций, этот термин обозначает меры, применяемые Советом Безопасности ООН на основании главы VII Устава ООН в отношении угрозы миру, нарушений мира или акта агрессии. Применяемые отдельными государствами ограничительные меры («restrictive measures»), называемые и позиционируемые как «санкции» («sanctions»), таковыми не являются с точки зрения международного права.
Cанкции в широком значении представляют собой систему действий международного принуждения, применяемых индивидуально или коллективно государствами и международными организациями. При этом следует отметить, что международное право не ограничивает государства в использовании санкций. Поэтому зачастую ограничения на применение санкций определяются общественным мнением страны-инициатора.
Односторонние ограничительные меры по своей правовой природе отличаются от санкций: первые применяются по решению органов власти государства (а не Совета Безопасности ООН); могут не иметь своим основанием предшествующее противоправное поведение другого государства; чаще направлены на побуждение или принуждение другого государства к изменению его политики. Односторонние ограничительные меры не представляют собой международно-правовой институт, а являются механизмом внешней политики конкретного государства. Отождествление односторонних ограничительных мер и санкций, в том числе на терминологическом уровне, юридически ошибочно.
Вопрос о правомерности односторонних ограничительных мер является дискуссионным с точки зрения теории международного права. С одной стороны, Устав ООН не содержит прямого запрета их применения. С другой стороны, односторонние меры одного государства против другого государства не согласуются с основополагающими международно-правовыми принципами, прежде всего принципом суверенного равенства государств и недопустимости вмешательства во внутренние дела государств. Кроме того, такие односторонние меры государства размывают эффективность полномочий Совета Безопасности ООН по монопольному применению мер принуждения в соответствии с главой VII Устава ООН.

Список использованной литературыУстав ООН. Глава VII. [Электронный ресурс]: Организация объединенных наций. −Режим доступа: https://www.un.org/ru/sections/un-charter/chapter-vii/index.html (дата обращения 06.07.2020 г.)Большой юридический словарь // Додонов В.Н., Ермаков В.Д., Крылова М.А. и др.− М.: Инфра-М, 2001. – 704 с.Василенко В.А. Международно-правовые санкции. – Киев, Вища школа, 1982. – С. 38.
Гали Б.Б. Повестка дня для мира. Превентивная дипломатия, миротворчество и поддержание мира. – НьюЙорк: ООН, 1992. – С. 28-29.
Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ 1947) от 30 октября 1947 г. Статья VI. [Электронный ресурс]: Система ГАРАНТ. – Режим доступа: − http://base.garant.ru/2560614/ (дата обращения 06.07.2020 г.).Григорян Г.Р. Методологические основы оценки результативности применения внешнеэкономических санкций/ Г.Р. Григорян // Экономические отношения. – 2019. – Том 9. – № 4. – С. 2793-2804.
Гроций Г. О праве войны и мира.– М.: 1959. – Кн. 1. – С. 43.
Давид В. К вопросу о правовой природе института самообороны// Вестник Киевского ун-та. Сер.: Международные отношения и международное право. – 1979. – Вып. 8. – С. 46.
Деханов С.А. Право и сила в межгосударственных отношениях// Московский журнал международного права. – 2003. – № 4 (52). – С. 39.
Доклад Комиссии международного права о работе ее двадцать пятой сессии, 7 мая – 13 июля 1973 г. – Нью-Йорк, 1973. – С. 7.
Дробот Е.В., Гудович Г.К., Макаров И.Н., Бахмутская В.С. Экономическая безопасность России и Евразийского экономического союза в условиях санкций // Экономические отношения. – 2019. – Том 9. – № 3. – С. 1671-1682. – doi: 10.18334/eo.9.3.41004.Дробот Е.В., Ивко Е.С. Особенности функционирования стран Евразийского экономического союза в условиях санкций // Экономические отношения. – 2018. – Том 8. – № 4. – С. 605-616. – doi: 10.18334/eo.8.4.39170.Дробот Е.В., Макаров И.Н., Иванова А.А. Особенности государственного управления развитием стратегических отраслей в условиях экономических санкций: институциональный и системный аспект // Российское предпринимательство. – 2017. – Том 18. – № 19. – С. 2769-2786. – doi: 10.18334/rp.18.19.38358.Евсякова А.А. Санкции как элемент экономической войны. Правовые аспекты применения/ А.А. Евсякова //Spirit Time. − 2019. − № 3-1 (15). − С. 45-46.
Ежегодник Комиссии международного права, 1991/ в 2-х т. – Нью-Йорк: Изд-во ООН, 1993. – Т. 2, Ч. 1. – С. 67.
Жданов Ю.Н. Принудительные меры в международном праве: дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.10/ Жданов Юрий Николаевич. – М., 1999. – 257 с.
Зверев П. Г. Особенности современных миротворческих операций ООН // Молодой ученый. 2013. − № 11. − С. 528-530.Кешнер М.В. Право международной ответственности. – М.: Проспект, 2017. – С. 137.
Кешнер М.В. Экономические санкции в современном международном праве/ М.В. Кешнер. − М.: Проспект, 2015. – 181 с.
Комитет Совета Безопасности, в соответствии с резолюцией 751 (1992) по Сомали [Электронный ресурс]: Организация объединенных наций. – Режим доступа: https://www.un.org/securitycouncil/ru/sanctions/751 (дата обращения 06.07.2020 г.).Комитет Совета Безопасности, учрежденный резолюцией 1718 (2006) [Электронный ресурс]: Организация объединенных наций. – Режим доступа: https://www.un.org/securitycouncil/ru/sanctions/1718 (дата обращения 06.07.2020 г.).Комитет Совета Безопасности, учрежденный резолюцией 1970 (2011) Совета Безопасности по Ливии [Электронный ресурс]: Организация объединенных наций. – Режим доступа: https://www.un.org/securitycouncil/ru/sanctions/1970 (дата обращения 06.07.2020 г.).Комитет Совета Безопасности, учрежденный резолюцией 2048 (2012) по Гвинее-Бисау [Электронный ресурс]: Организация объединенных наций. – Режим доступа: https://www.un.org/securitycouncil/ru/sanctions/2048 (дата обращения 06.07.2020 г.).Комитет Совета Безопасности, учрежденный резолюцией 2127 (2013) по Центральноафриканской Республике [Электронный ресурс]: Организация объединенных наций. – Режим доступа: https://www.un.org/securitycouncil/ru/sanctions/2127 (дата обращения 06.07.2020 г.).Косьмин А.Д., Кузнецова О.П., Косьмина Е.А. О пагубных последствиях антироссийских санкций // Экономические отношения. – 2019. – Том 9. – № 4. – С. 2805-2818. – doi: 10.18334/eo.9.4.41237.Кристиневич С.А. Односторонние меры принуждения в мировой экономике: обзор теоретических подходов /Кристиневич С.А.// Научные труды Белорусского государственного экономического университета. Белорусский государственный экономический университет. − Минск, 2019. − С. 239-244.Курис П.М. Международные правонарушения и ответственность государства. – Вильнюс, 1973. – С. 34Лапшина И.В., Алексеева А.В. Функции компонентов государственного и правового принуждения в авторской модели системы социального принуждения // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2013. № 4. С. 238—241.
Лукашук И.И. Право международной ответственности. – М.: Волтерс Клувер, 2004. – С. 145.
Маглинова Т.Г. Деятельность российских транснациональных корпораций в условиях экономических санкций // Экономические отношения. – 2019. – Том 9. – № 2. – с. 589-596. – doi: 10.18334/eo.9.2.40807.Махова А.В. Анализ санкций в отношении РФ в период 2015-2018 / Махова А.В., Печенкина А.В. // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. – 2019. – № 1-2. – С. 60-63.Нешатаева Т.Н. Санкции системы ООН (международно-правовой аспект). – Иркутск: Иркутский университет, 1992. – С. 20.
Политика США в Азиатско-Тихоокеанском регионе в период администрации Б. Обамы [Электронный ресурс]: отв. ред. Б.А. Ширяев, И.А. Цветков, Я.В. Лексютина. – СПб.: СПбГУ, 2012. – 260 с., С.218−229. − Режим доступа: − https://books.google.com/books?id=L9o2DUDRBCgC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false (дата обращения 06.07.2020 г.)
Рассказов Л.П. Теория государства и права: углубленный курс: учебник. М.: РИОР: ИНФРА-М, 2015.
Резолюция 1929 (2010) Совета Безопасности от 9 июня 2010 года [Электронный ресурс]: Организация объединенных наций. – Режим доступа: https://undocs.org/ru/S/RES/1929%20(2010)(дата обращения 06.07.2020 г.)Резолюция 757 (1992) Совета Безопасности от 30 мая 1992 года [Электронный ресурс]: Организация объединенных наций. – Режим доступа: https://undocs.org/ru/S/RES/757(1992) (дата обращения 06.07.2020 г.)Санкции Совета Безопасности [Электронный ресурс]// Организация Объединенных Наций [Официальный сайт]. URL: https://www.un.org/sc/suborg/ru/sanctions/information (дата обращения: 03.06.2017).Скакунов Э.И. Самооборона в международном праве. – М.: 1973. – С. 5-7.
Словарь международного права/ отв.ред. С.А.Егоров. – М.: Статут, 2014. – С. 230.
Словарь международного права/ под ред. М.М.Авакова. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Международные отношения, 1986. – С. 360-361.США повысят пошлины на импорт европейских самолетов // RFI. − Режим доступа: https://www.rfi.fr/ru/ (дата обращения 07.07.2020 г.).Талалаев А.Н. Юридическая природа международного договора. – М.: 1963. – С. 131.
Телегина Е. А., Халова Г. О. Санкции и торговые войны как индикаторы трансформации мирового хозяйства. Возможности для России // Мировая экономика и международные отношения. – 2019. – Tом 63. – Выпуск №2. – C. 13-20Ушаков Н.А. Проблемы теории международного права. – М., Наука, 1988. – С. 184.
Хайд Ч.Ч. Международное право, его понимание и применение Соединенными Штатами Америки: в 6 т. – М: Изд-во иностр. лит., 1950−1954 гг.Черниченко С.В. Теория международного права/ в 2-х т. – М.: 1999. – Т. 1. – С. 221.
Bowett W. Crimes of State and the 1996 Report of the International Law Commission on State Responsibility//European Journal of International Law. – 1998. – No. 2. – P. 166.Case concerning the Gabcikovo-Nagymaros Project (ICJ Judgment of 25 September 1997) [Electronic resource] // International Court of Justice [Official website]. URL: http://www.icj-cij.org/files/case-related/92/092-19970925- JUD-01-00-EN.pdf (дата обращения: 31.09.2017).
Galston W. The practice of liberal pluralism. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. 205 p.
Kunz J.L. Sanctions in International Law/ J.L.Kunz// The American Journal on International Law. – 1960. – Vol. 54, No.2. – Р. 324-347.
Kunz J.L. Sanctions in International Law// The American Journal on International Law. – 1960. – Vol. 54, No.2. – P. 327.
Mitrany B. The Problem of International Sanctions. – Oxford, 1985. – 88 р.
Niemeyer G. Law without Force. – Princeton University Press. 1941. – Vol. 3, No. 4. – P. 853.
Pfaff W. A Radical Rethink of International Relations// International Herald Tribune. – 2002. – Oct. 3. – Р.7.
Schiffer W. The Legal Community of Mankind// Indiana Law Journal. –1955. – Vol. 30, Issue 4. – P. 556.
Zoleer E. Peacetime Unilateral Remedies: an Analysis of Countermeasures. – New York, Transnational Publishers, 1984. – P. 179; Elagab O.Y. The Legality of Non-Forcible Contermeasures in International Law. – Oxford, Clarendon Press, 1988. – P. 37-41.